Мы закончили ужин, Виктор галантно усадил меня в свой феррари. А через четверть часа припарковался возле моего дома. Я не торопилась выходить. Почему я должна спешить? Мы ведь помолвлены… И если уж мое тело настойчиво требует ласк, то разумно не искать приключений на стороне, а…
Я сама потянулась к нему с поцелуем. И он ответил – сначала сдержанно, а потом, не встречая моей привычной зажатости, стал заводиться все больше и больше. Я почти приказала себе расслабиться. Губы, язык… Я пытаюсь попадать в такт, подстраиваться под его движения. Это даже приятно. От этого не сносит крышу, не подкашиваются ноги. Но это приятно.
Впрочем, с Брайаном мы ведь начинали не с поцелуев, верно?
Я взяла руку Виктора и положила себе на грудь. И замерла от предвкушения. Вот, сейчас. Золотые искры по всему телу, невозможная, невыносимая истома…
Виктор с тихим рыком смял мою грудь, навалился на меня, уже не столько целуя, сколько кусая губы… И – ничего. Даже меньше, чем ничего. Груди не отзывались на ласку, лишь ныли от всех этих сжатий и пощипываний, а поцелуй стал неприятным. Слишком мокрым, слишком болезненным…
– Виктор… Достаточно! – проговорила я высвобождаясь из тесных, душных объятий. Но он словно не слышал. – Прекрати! Ты делаешь мне больно!
С полминуты он смотрел на меня мутным, не понимающим взглядом. А потом, словно очнувшись, отпустил.
– Прости, детка… Я думал, ты сама хотела…
– Я… мне пора! Спокойной ночи!
Я пулей вылетела из машины и побежала домой. Заперла дверь и привалилась к ней с обратной стороны. Так, словно кто-то мог в нее вломиться.
Гормоны? Девственность? Да все чушь! Дело не в чем-то там. Дело в Брайане. В Брайане и только в нем.