– Такие, как он, порочат высокое имя Императорского аксамалианского университета!
– Такие, как он, прославят его имя, если гороскоп оправдается хотя бы на треть.
– Коллеги, коллеги! Хватит препираться! Нам надлежит принять решение по экзаменационной работе фра Антоло, а не предопределять его дальнейшую судьбу.
– Тем паче что он сам ее определил! – Гусь брезгливо отбросил пергамент.
– Пусть так. Прошу, тем не менее, высказываться. Мэтр Гольбрайн.
Профессор вздохнул, подергал себя за нижнюю губу.
– В целом я бы оценил работу на «хорошо». Наличие ряда незначительных неточностей, должен признаться, ухудшает впечатление от выполненной работы. «Хорошо»!
– Мэтр Носельм.
– «Неудовлетворительно»! Эти, с позволения сказать, неточности способны так исказить истину… Мне думается, речь следует вести не о неточностях, а о грубейших ошибках, выдающих полнейшую несостоятельность экзаменуемого!
– Спасибо, мэтр Носельм, – декан кивнул. – Ну, а теперь скажу я. Я доверяю вашему наметанному глазу, коллега… – Поклон мэтру Гольбрайну. – И охотно разделил бы ваш праведный гнев, коллега… – Поклон Носельму. – Увы, слишком часто в последнее время мы выпускаем студентов, не вполне соответствующих высоким требованиям, предъявляемым Империей Сасандры. Увы… Но в данном случае, мне кажется, выпустив фра Антоло, мы ничем не ущемим интересов державы. Мальчик показал себя прекрасным геометром и арифметиком… Да, низкий результат в музыке. Но, должен признаться, не каждому это дано – все в руках Триединого. Что же касается астрономии – даже сомнительный результат свидетельствует об определенных познаниях фра Антоло. Что, собственно, подтверждает и мэтр Гольбрайн. Думаю, его работу можно оценить на «удовлетворительно» и поздравить мальчика с окончанием подготовительного факультета. Будут еще возражения?
Несколько мгновений мэтр Тригольм буравил профессоров пристальным взглядом.
Гусь скорчил недовольную физиономию, но смолчал. Мэтр Гольбрайн, усмехнувшись в усы, прошел через аудиторию и широким жестом распахнул дверь, приглашая волнующихся в коридоре студентов.
Фра Корзьело, владелец табачной лавки на углу площади Спасения, не скрывал того, что он полукровка.
Да и попробуй скрой, когда кожа вдвое смуглее, чем у любого каматийца, как бы их ни дразнили в столице Сасандры «чернозадыми». Вот, кстати, особенность сознания толпы! Как бы имперские чиновники и жрецы ни превозносили равенство всех народностей, входящих в состав Империи, все равно то и дело вспыхивали драки между табальцами и гоблами, между барнцами и каматийцами. А уж если девушка вздумала выйти замуж за купца, приехавшего из заморской Айшасы, то обмазанные дегтем двери семье обеспечены в девяноста девяти случаях из ста.