Туалет был свободен. Беда только в
нём образовалась. Кто-то неудачно в унитаз сходил и это дело
замёрзло, потом ещё один, потом … Сейчас унитаз был полон газет и
всяких других разных вещей, а ведь ещё сутки ехать. Что-то тётка в
ватных штанах серых, что играла роль проводницы в их вагоне, с этой
ролью плохо справлялась. Чая ждали больше часа, титан пустой, и вот
удобство не удобное.
За фанерной стеной туалета, с той
стороны, где тамбур, мужской голос что-то неразборчиво сипел, а
женский плакал. Их дело. Вовка сунул руки под ледяную струю, хорошо
хоть вода не перемёрзла, и вышел из туалета в вагон. Решил
проводнице рассказать про унитаз и постучал в её коморку. Ни
ответа, ни привета. В просвете вагона тоже никто не маячил. Так,
может, плакала проводницы в тамбуре? Выглянул.
Твою же мать! Что не везёт-то
так.
В тамбуре происходило следующее.
Мужчина среднего роста в сером пальто, явно не дешёвом, держал нож
у горла проводницы одной рукой и пытался расстегнуть пуговицы на её
ватных «левисах» другой. «Страусы» надеты были явно в обтяжку, и у
обладателя пальто дело на лад не шло, тем более что хозяйка ватных
штанов ими явно дорожила и снять с себя не позволяла, чуть вертясь
и отстраняясь и от ножа, и от ручки загребущей. Процедура, по всей
видимости, уже какое-то время тянулась, так как проводница почти
зажалась в угол тамбура, а гражданин распалился, сипел и слюной
брызгал, ничего вокруг не замечая. Вовку, открывшего дверь у него
за спиной, тоже.
- Кхм.
Гражданин обернулся. Нож от горла не
убрал и руку вторую продолжал греть за поясом ватных
«вранглеров».
-Товарищ, я тоже бы хотел
поучаствовать.
-Становись в очередь.
-В очередь? Ну, не знаю, а вдруг у
вас чего венерическое, нос вот ваш мне не нравится.
-Нос?
-Ну, да провалился он у вас,
уважаемый.
-Да, врёшь ты всё, молокосос, всё у
меня с носом в порядке.
-А теперь?
Не было этого диалога. Вовка ровно
секунду раздумывал, если сейчас ударить товарища в пальто, то он
может и воткнуть остриё финки в горло проводницы. Отвлечь надо.
-Смотри, Гитлер! – Фомин вытянул
левую руку, показывая на швабру, застывшую в углу тамбура, в
противоположном от места действия.
-Где? – голова повернулась, и рука с
ножом чуть опустилась.
-На бороде! – Вовка прямым джебом
правой нос антифашисту сломал.
Звякнула финка, падая на железо у
двери, и звякнула голова насильника от второго удара. На этот раз
свинг левой. Ударилась о стекло двери на сцепку вагонов и разбила
его. Товарищ в красивом сером пальто, даже не хрюкнув, как
описывают в бульварных романах, стал сползать по стеночке. В
глубоком нокауте пребывал. Растянулся, из носика провалившегося
стала лужица натекать. Фомин его на живот перевернул, а то ещё
захлебнётся кровью и концы отдаст, отвечай потом за него. Ехать
вместо Москвы на Колыму (речка такая) Фёдору не хотелось, да и
Вовке не очень.