«Мне исполнилось пятьдесят пять лет в пути между Валаамом и Сердоболем», – писал Дюма, завершая второй том «Путевых впечатлений в России».
А третий том этой же книги начинал он главой «В Москву». В ту пору поездка из Петербурга в Москву по железной дороге заняла у Дюма чуть больше суток – двадцать шесть часов. В Москве писателя и его спутника – художника Жана-Пьера Муане ждали гостеприимные друзья – Женни и Дмитрий Нарышкины, где у них тоже был богатый дворец. «На этот раз мы оказались в сердце России, то есть в настоящей России, а не в подделке под Россию, каковой является Санкт-Петербург. После Константинополя Москва – самый большой город или, вернее, самая большая деревня Европы», – писал Дюма.
Нарышкины жили в Петровском парке, имея лучшую конюшню в России. Дюма и его спутнику предоставили очаровательный павильон, отделенный от главного дома живой изгородью из сирени и цветущим садом. «Неслыханная роскошь в Москве: у каждого была отдельная кровать!» – восклицал Дюма, но вскоре же высказывал Нарышкину сердечнейшую благодарность за гостеприимство: «Есть у меня в жизни, – писал он, – несколько прекрасных воспоминаний – таких, которые предстают утешением в часы грусти, воспоминаний, полных свободы, нежности, приязни. Петровский парк – одно из таких воспоминаний. Спасибо милым, дорогим друзьям, кому я этим обязан!»
Тихим, лунным вечером хозяева и гости поехали взглянуть на Кремль: «Так вот, Кремль, который я увидел в тот вечер, – в нежном сиянии, окутанный прозрачной дымкой, с башнями, возносящимися к звездам, словно стрелы минаретов, – показался мне дворцом фей, который нельзя описать пером. Я вернулся изумленным, восхищенным, покоренным, счастливым. Счастье! Это прекрасное слово так редко исходит из уст человека: самые буквы его заимствованы у ангелов», – писал Дюма. На следующий день Дюма оказался свидетелем пожара, случившегося у Калужской заставы. Горел целый квартал, длиной по фасаду метров на двести. Отсюда Дюма поехал в Новодевичий монастырь, привлекавший его своей историей и связью с жизнями сестры Петра I – царевны Софьи Алексеевны и жены Петра – царицы Евдокии Федоровны.
На следующий день Дюма и Муане еще раз поехали в Кремль, чтобы осмотреть его при свете дня и представить себе, что видел Наполеон, когда в Кремле бушевал пожар.