— Да как же я его возьму, если он принадлежит к больнице?
— Понимаешь, деточка, — вздохнула Пифия, подвигая себе ещё кусок
пирога – видно пришёлся по вкусу. – Таким вот эльфам брошенным
обратиться не к кому. Нет у них никаких старейшин, чтобы советом
помогли, как у гоблинов к примеру. Так они порой ко мне обращаются,
а может и ещё к кому. Иной раз помогаю, да. И вот появляется у меня
весь из себя несчастный этот Данко. Маленький маг ему дружбу
предложил – вот так и сказал: «Давай дружить». А Данко сдуру и
согласился сразу. Я так понимаю, это в больнице случилось, когда
Данко твоего мальчишку от медиков спрятал. А теперь лопоухий к
твоему сыну привязан, и в огонь и в воду за него готов, в прямом и
переносном смысле. Только вот трудно ему, и в Мунго работать, и с
твоим ребёнком видеться. Вот и просил на тебя повлиять, чтобы ты
его у начальства больничного к себе забрала. Не так прямо, конечно,
просто плакался, что не знает, как поступить. А сам к начальству не
пойдёт. Так что если хочешь помочь ушастику, сходи к Сметвику, он в
той больнице далеко не последний, а уж с вашим делом помочь сможет
точно. У них там эльфов чуть ли не больше, чем необходимо. Так что
попытаться можешь. А Сметвик тебе знаком, раз ты сестричку в
больнице просила его позвать. И вообще маг приличный, не жлоб и
врач гениальный.
— Я попробую, — кивнула я, решив найти время на неделе.
Пифия доела пирог и стала прощаться, обещая навестить нас ещё
раз ближе к осени. Проводив её, я пошла к сыну, выяснять, что же он
так долго спит. Зашла, а ребёнок лежит с закрытыми глазами, а
реснички подрагивают. Притворяется? И тут до меня дошло – раз Пифия
сказала, что Данко трудно с моим ребёнком видеться, то значит, и
видится без моего ведома.
— Скажи-ка, моя радость, — присела я на корточки перед кроватью.
– Часто ли к тебе Данко приходит?
— Он хороший! – тут же заявил сын, открывая глаза и готовясь
зареветь. – Не прогоняй его, мам!
— И где он сейчас? Чем вы тут занимались? – спросила наугад.
— Ничем, — тут же поспешно ответил малыш, но внимательно
посмотрев на меня, опять скривил ротик, — мам, давай его возьмём
себе!
— Это же не игрушка, Сев! Мы не можем вот так просто живое
существо взять.
— Почему? – крикнул сын, и столько горя было в его вопросе, что
я не удивилась, что он тут же разревелся, размазывая слёзы кулаками
по лицу.