— В колонну по два! И за мной!
Как-то само собой получилось, что я
оказался в конце колонны.
Сначала думал о словах классного
руководителя, потом прогонял в голове прошедший урок.
— Ты, правда, форточник? — прогудел
идущий рядом Мирон.
Уж не знаю, как так получилось, но
гимназисты действительно построились в колонну по два, и теперь
старательно соблюдали построение.
Я, по идее, как сидящей на первой
парте, должен был идти с Мироном предпоследним. Вот только Воронцов
с Пожарским не только прошмыгнули передо мной с Мироном, но ещё и
оттеснили назад заморыша Милослава.
Ну а когда в пару к дрыщу Милославу
встал пухляш Филипп, я лишь усмехнулся.
Ожидаемо.
Аутсайдеры, то бишь безродные –
назад, ну а цвет княжества или, другими словами, Громов со своими
дружками – вперёд.
С одной стороны, обидно, с другой,
мне же лучше. Будет время разобраться, что собой представляет эта
Калибровка.
— Не хочешь, не говори, — обиженно
прогудел здоровяк, про которого я и забыл, с головой погрузившись в
просчитывание текущих раскладов.
— Извини, Мирон, — тут же отозвался
я, — задумался просто. Непривычно пока.
— Ну дык, — здоровяк хлопнул меня по
плечу, отчего я чуть не присел, — надо понимать! Что, правда, магии
нет? А твой мир он, вообще, какой? И как ты к нам попал?
От слов одноклассника навалилась
такая беспросветная тоска, что захотелось завыть на луну.
Такое иногда бывает.
Прилетаешь ты, к примеру, в чужую
страну, и поначалу ведёшь себя, будто сто раз видел эти небоскрёбы
и пальмы. А потом кто-то тебя о чём-то спрашивает на английском, и
тебя накрывает.
И вот как раз таки вопросы Мирона и
оказались тем самым триггером.
Я… в другом… мире.
Всё, что мне снилось, все мои
видения, над которыми смеялись лучшие друзья, всё это оказалось
правдой.
— Мирон, — я посмотрел здоровяку в
глаза. — Мне пока тяжело не то что говорить, даже думать на эту
тему. Я тебе всё обязательно расскажу, только позже, ладно?
— Ладно, — недовольно прогудел
одноклассник. — Что ж мы совсем без понятия, что ли? Интересно
просто.
— Очень, — подтвердил повернувшийся к
нам Филипп. — Чрезвычайно!
Милослав промолчал, но судя по
шевелению его ушей, пацан одновременно и стеснялся присоединиться к
беседе, и сгорал от любопытства.
— Расскажу, мужики, — пообещал я. —
Вот только позже.
— Ты бы, Михаил, полегче со словами,
— поморщился Филипп. — Ладно эти двое, но я-то дворянин! Пусть моя
семья и перебежчики, но мужиком меня называть…