Когда через родную деревеньку и их домовладение пролегла городская дорога в светлое будущее, именуемое коммунизмом, в которое они ещё верили, то их большая семья, взамен утерянного жилища, получила от государства четырехкомнатную квартиру в новом кирпичном доме неподалёку.
Всё шло хорошо: Кузьминична ко всему притерпелась, дочки, одна за другой, повыскакивали замуж и вроде бы удачно; сын женился, вернувшись из армии, правда, муж-выпивоха вскоре помер да незаметно подкралась старость.
Оставшись одна в большой квартире, Кузьминична, как хозяйка, решила её поменять на меньшую, двухкомнатную. Поменяла в своём же доме, с хорошей доплатой, переселившись из одного крайнего подъезда в другой. Доплату поделила поровну, между дочками и сыном, а свою долю положила на сберкнижку.
Вот тогда Кузьминична обратила внимание на мальчугана – картинного ангелочка, который проживал с родителями этажом выше. Мальчишка ещё только собирался пойти в школу, и она часто замечала, как он игрался во дворе с девчонками старше его по возрасту. Девчонкам, видимо, нравилось водиться с этим смазливым, как кукла, мальчиком, которого они могли, когда хотели, всегда осадить, а если нужно, то сладить с ним руками… И был он у них вроде живой и забавной игрушки.
Так случилось, что сверстников и друзей-мальчишек у него во дворе не оказалось, поэтому он пропадал всё время среди девчонок. Кузьминична удивлялась этому и как-то подумала: «Во, бабник растёт!.. Так дело пойдёт – не только родная мать, ещё другие бабоньки от такого наплачутся!»
Кузьминична считала, что сын её женился на хорошей женщине, только уж с крутым характером. Прожил с ней недолго, видно, страсть к горькой досталась ему по наследству от отца, а жена терпеть этого не могла. И терпела она недолго, а устав от пьянства супруга, выставила его за порог, затем развелась и вскоре уехала с дочкой из города.
Сын, вернувшись к матери, ничуть не образумился и продолжал выпивать. Тут лихие годы нагрянули – у него начались проблемы с работой, а у Кузьминичны, как у многих, деньжата на сберкнижке-то сгорели… Сын же, давно пропив свою долю, теперь над ней посмеивался, но страдая с похмелья, частенько требовал у матери денег на выпивку.
Кузьминична многого натерпелась от мужа, а здесь та же самая история с сыном да ещё похлеще… Терзал он её по-всякому и растянулось это на долгие годы. Кузьминична никому на тяжёлую жизнь не жаловалась, даже дочерям, лишь иногда, в минуты откровения, говорила одной знакомой по дому: