Император Миш привёл их к большой треугольной поляне. В каждом её углу росло дерево.
Первое было похоже на старый дуб.
Второе – на гигантский развёрнутый веер. Громадные ветки этого дерева по форме напоминали стебли папоротника.
Третье дерево было самое необычное. Ствол высокий, мощный, но не гладкий, а словно сплетённый из множества толстых канатов. И крона, будто огромный зелёный шар, сложенный из блестящих круглых листочков.
Император Миш сказал:
– Это Мудре́вья. Они волшебные. Иногда я прошу у них совета, если не знаю, что делать.
Он вышел в центр поляны и, поворачиваясь ко всем деревьям поочерёдно, произнёс:
– Уважаемые Мудревья! Помогите коту и мальчику вернуться домой.
Раздался шелест, словно от ветра заколыхалась листва. А в лесу было безветренно – листья на деревьях и кустах не шевелились. Этот загадочный шелест был волнообразный – то громче, то тише, – и напоминал шум морского прибоя.
Когда он стих, медвежонок сказал:
– Мудревья говорят, что им надо посоветоваться за круглым столом.
– А где его взять? Из дворца, что ли, притащить? – спросил Мяуняш.
Не ответив, медвежонок отошёл на край поляны и взмахнул скипетром. Мудревья засветились слабым светом. От них отделились светящиеся копии и медленно поплыли к середине поляны.
– Что это такое светю́чее? – удивился Алик.
– Это Мудрокло́ны – разумные сущности Мудревьев, – пояснил император Миш.
Светящиеся копии Мудревьев остановились посередине поляны, на небольшом расстоянии друг от друга. Из земли под ними стали расти прозрачные стебли. Под небольшим углом вверх, они тянулись к центру поляны. «Это корни Мудроклонов», – пояснил император Миш. Прозрачные корни сплелись в круглую столешницу. И теперь казалось, что Мудроклоны сидят, а точнее, стоят за низким прозрачным столом.
Опять раздался волнообразный шелест. На столе появилось много мелких зелёных листочков. Они кружились по столу, смешивались, рассыпались, опять кружились – и вдруг сложились в большие буквы. Теперь на столешнице было написано: ГОРОДОК ТЕ КТО.
Медвежонок внимательно прислушивался к шелесту. А когда стало тихо, сказал: