Пузо взял разгон и на скорости
врезался в стену таверны, когда врага почему-то не оказалось на том месте, куда
он целился клинком. Лезвие проткнуло бревно и намертво застряло между щепок.
Тит, шатаясь, приподнялся,
намереваясь снова вступить в бой. Согнул руки в локтях, поводил кулаками в
воздухе... Но вместо того, чтобы сражаться, кинулся обратно в таверну.
— Ты еще пожалеешь! — крикнул он.
Мужчина отсалютовал ему на прощание
трофейным кинжалом и подошёл к отвоёванной девице. Грубо дёрнул её за
предплечье.
— Ну и что же ты с ней собираешься
делать? – сам у себя спросил он.
Морья по звукам отодвигаемых лавок и
шуму из трактира уже поняла, что будет дальше. Сейчас золотые в полном составе высыпят
наружу, и тогда ни один удачливый пьяница ей уже не поможет. А потому, вместо
того чтобы поблагодарить своего защитника, она протянула ему связанные руки.
— Развяжите меня! Бежать надо!
Пожалуйста!
Вот только спаситель вместо этого
приложил указательный палец к ее губам, призывая к молчанию, а уже в следующий миг
Морья оказалась прижата к стене конюшни. От возмущения выбило дух, но тут плащ
незнакомца увеличился в размерах, надулся, словно парус, накрывая их обоих.
Темная, едва прозрачная пелена спрятала преступников. И Морья была готова
поклясться, что у этой пелены имелись два огромных красных глаза.
Она бы закричала, но на рот ей легла
теплая шершавая ладонь.
— Не выдай нас, дурочка, – шепнул
спаситель.
— Где они?!
Как и ожидалось, золотые выскочили
во двор. Они стояли совсем близко – Морья видела их сквозь мутную пелену живого
плаща. Слышала грязные ругательства, приказы усатого командира, жалкие блеяния
Тита.
Кто-то вскочил на лошадей и помчался
в погоню, кто-то пытался обыскать хозяйственные постройки.
На месте остался лишь командир.
Словно что-то заподозрив, он остановился у конюшни. Морье казалось, что сердце
в её груди грохочет так громко, что его невозможно не услышать… Она упала бы от
страха, а может и вовсе закричала бы. Но незнакомец держал крепко, пах одуряюще
и казался той невозможной божественной силой, которую людям, пусть и
приближённым государя, не сломить.
Сам же спаситель лишь насмешливо
приподнял бровь, когда главарь золотых принюхался к ним, невидимым глазу, и
наугад пырнул ножом в пальце от их тел.