Не сговариваясь, трио старейшин сделали какой-то неуловимый жест
руками; и от них, во все стороны разлетелась, практически невидимая
глазу, пыль.
- Никого. - Констатировал факт зелёный. - Как ты провернул этот
фокус?
Этот вопрос меня конкретно так, вогнал в ступор. Непись не верит
в реальность происходящего? То есть, одна программа, не верит в
какую-то функцию другой программы? Дичь. Что-то эти неписи слишком
автономны. И что теперь делать? Должен же быть какой-то способ.
- Требуется... Ээм... Требуется арбитр! - Решил попробовать
крикнуть в небо. Ничего не произошло. - Эй! Требуется судейство!
Разрешение спора! Требуется подтверждение! Эй мир, появись уже!
Должен же быть способ, призвать судью от мира. Литорги ничего не
предпринимают, ожидая, что будет дальше.
- Судья требуется! - Уже отчаявшись крикнул напоследок.
Наверное, я всё-таки угадал с фразой, так как между нами
появился сгусток света. И прямо в голове, прозвучал мягкий и тихий
голос.
- Говори.
Не успел я начать говорить, как старейшина попытался что-то
сделать и замер.
- Недопустимо атаковать. - Прозвучал всё тот-же тихий голос. -
Говори.
Каким-то чудом, я понимаю: какие слова, кому обращены. И так же
понимаю, что теперь никто не попытается помешать. Поэтому, я
наябедничал.
- Старейшины не верят, что эти договора сделал мир. Они считают,
что это мой фокус.
- Подтверждаю. Это высший контроль исполнения договорённости. -
Всё так же, мягко, прозвучал этот голос.
Прислушавшись к голосу, он мне показался тёплым, и даже не знаю
- невесомым, словно пушинку в руки пытаешься взять, не помяв. Это
конечно странные ассоциации, но какие есть... И вот, слушая этот
голос, мне вдруг очень захотелось понять, мужской он, или женский.
Очень он уж непонятный - пограничный, так можно сказать. Будь чуть
мягче, был-бы женский; чуть жёстче - мужской.
- А можешь подтвердить, что будет несколько тысяч народов в
этом.... - Хотел воспользоваться ситуацией, но был перебит.
- Необходимость присутствия судии исчерпана. - После этой фразы,
судья исчез.
Сразу после исчезновения судии, литорги отмерли и непонимающе
уставились друг на друга. Первым очнулся старейшина, взял в руку
перо, и расписался в пергаменте. За ним, это действие, повторили и
зелёный с гладким.
Переведя взгляд на пергамент, увидел три размашистых подписи; не
хватает только моей, что я поспешил исправить.