– На мой взгляд, очень даже миленькая картинка, – не согласилась я.
– Миленькая? – взъярилась Инесса. – Отвратительный грязный фон! Отвратительный подбор оттенков! Отвратительные цветы на рисунке! Не бывает таких растений в жизни!
– Очень даже бывает, – заупрямилась я. – У нас рядом с поместьем именно такие и растут, и Мартина очень хорошо передала их особенности.
– Сразу видно дилетанта. Ты ничего не понимаешь в живописи! – презрительно бросила соседка. – Можешь любоваться этой дрянью сколько хочешь, только чтобы на стене она не висела!
– Картинка будет висеть там, где я считаю нужным, – отрезала я. – Мне она нравится и напоминает о подруге.
Несколько девушек, присутствующих при разговоре, неодобрительно зашумели, пытаясь меня убедить, что нужно уважать мнение соседки. Она разбирается в живописи, и ей оскорбительно видеть такое каждый день. Я ответила, что смотреть ее никто не заставляет, и ушла. Но когда я вернулась, Мартинина работа была частично изорвана, частично сожжена. Если бы ее только порвали, то можно было бы что-то сделать, попросить брата восстановить, но сожженное…
– Кто дал тебе право портить мои вещи? – в ярости я обратилась к Инессе.
– А я тут при чем? – недоуменно захлопала она глазами она. – Меня в комнате вообще не было. А когда я пришла, это убожество уже было в таком виде. Вон Софи подтвердит.
Софи залепетала что-то в поддержку своего кумира, но я им не поверила.
– Ну конечно, кто-то специально сюда проник, чтобы уничтожить никому не мешающую, кроме тебя, картинку, – язвительно сказала я.
– Не у меня одной хороший художественный вкус, – невозмутимо ответила соседка. – Это убожество могло оскорбить эстетические чувства еще кого-нибудь. Если ты помнишь, уговаривала убрать ее не только я.
Конечно, можно предположить, что это постарался кто-то из инессиных восхвалителей, чтобы заслужить ее одобрение, но бегающие глазки обвиняемой не позволяли в это поверить. Я много бы чего ей наговорила, если бы не пришел брат, которому я сразу пожаловалась.
– Запирайте двери, и будет вам счастье, – выслушав, заявил он. – Что за безалаберность? Люди разные бывают, в следующий раз картинкой не ограничатся.
– Мы непременно будем запирать, – ответила Инесса.
– Я иноре Пфафф жалобу напишу, – мстительно глядя на нее, решила я. – Прямо сейчас.