А где-то вдалеке, чуть правее, туман силы стоит такой плотный,
что не видно земли прямо под ним. Я утыкаюсь носом в холодное
стекло, но самолет, совершив еще один крутой вираж, поворачивает,
скрывая эту точку притяжения.
Я отзываю поиск и перестаю видеть реки силы. Снова призываю -
все на месте. Так, это как вообще у меня получилось? Одно дело
видеть одаренных, но саму землю... Всю землю.
Я зачем-то с удивлением смотрю на свои руки. Словно это они
сделали, а не я. И, кажется, в чем-то я прав. Уж не символы ли
ифритов, которые могут питаться витающей вокруг силой, помогли мне
вот так «прозреть»?
— Ты чего? — замечает мое состояние Володя.
Прорицатель и сам слегка бледно-зеленый, держится из последних
сил. Я было хочу попросить Олега помочь, но тот спит. Да и мы почти
приземлились.
— Да так, — трясу я головой. — Чудится всякое.
— Тебе тоже? — удивляется он и тут же заинтересовывается.
Я даже не сразу понимаю о чем он говорит, ошарашенный увиденным.
Да и ощущение оттуда шло такой мощи, что кажешься сам себе
букашкой.
— Нет, не как тебе. Съел, наверное, что-то несвежее. Не обращай
внимания, — отмахиваюсь я и спохватываюсь: — В смысле тоже? Ты
что-то увидел?
Похоже, этим вопросом я его скоро достану. Попросить прорицателя
о ежедневном докладе, что ли? Я пристально на него смотрю,
раздумывая над этой идеей, и он втягивает голову в плечи.
— Нет, — неуверенно отвечает парень и судорожно поправляет очки,
— Не совсем.
Самолет ухает вниз и пилот вежливо сообщает, что мы идем на
посадку. Володя закрывает глаза и вцепляется в подлокотники до
побелевших костяшек на пальцах.
Посадка на небольшом частнике чувствуется иначе, чем на огромном
небесном лайнере. Мы касаемся земли, чуть подпрыгнув, включается
реверс и салон дребезжит и дрожит, но Истровского трясет сильнее.
Бедняга.
На улице оказывается по-осеннему приятно. Солнце приветственно
выглядывает из-за туч и ласково согревает. Только соленый ветер
холодит кожу, донося запахи близкого моря. В общем-то, я еще с
воздуха понял, что снег тут только высоко в горах.
Перехватить Володю после приземления у меня не получается. Едва
сойдя с трапа, мы встречаем делегацию. Скромную, но торжественную.
Я с интересом рассматриваю первых живых норманнов. В смысле, просто
первых.
Их всего двое и, в общем, выглядят они вполне обычно. Никаких
шкур, разукрашенных рож и топоров. Тьфу, откуда только такое в
голове берется?