Еще одна незамеченная вовремя личинка прыжком подобралась ко мне
поближе и вцепилась в руку, которой я опирался о землю. И был это
ну весьма солидный экземпляр размером с овцу или очень крупную
собаку, видимо почти уже заматеревший для линьки в следующую
стадию. Зазубренные хелицеры пусть и не полностью смогли пробиться
через рукав кольчужной рубахи, но кончики их все-таки впились в
плоть, распространяя во все стороны обжигающее ощущение
распространяющегося по венам кислотного яда. Вот только вряд ли
насекомое успело порадоваться своей удаче, даже если и имело для
этого достаточно мозгов. Выплеснувшаяся по моей воли из раны кровь
не только вынесла с собою отраву, но оторвала голову личинке, а
после обернулась тонкой и не слишком-то длинной, но невероятно
прочной и острой иглой, которая влетела в уже имеющуюся дыру, а
после принялась на огромной скорости раз за разом изнутри тыкаться
в мозги юного анта, пытаясь нащупать там нечто критически важное.
Раза после пятнадцатого монстр снова запутался в своих ногах и
рухнул, а не исчерпавшая покуда даже половину запаса прочности игла
вылетела наружу, чтобы начать гоняться за всеми личинками, которые
попадались мне на глаза. Магия могла работать и без материальной
основы, но с ней работала все-таки лучше. Особенно когда в качестве
катализатора заклинатель использовал часть себя, у меня даже имелся
навык под названием: «Тауматургическое топливо», помогающий
инстинктивно понимать, к какому повышению коэффициента полезного
действия приведет расставание с той или иной частью тела...Пусть
даже такой легкозаменяемой, как пригоршня крови, кусок кожи или там
кусочек печени, которая у людей -единственный внутренний орган,
способный к самостоятельной регенерации. Главное не увлекаться, а
то и никаких врагов не потребуется – сам себя до могилы доведешь
подобным донорством, если вдруг сознание потеряешь, и некому
перевязать раны будет. А конкретно сейчас терять сознание вообще
было строго противопоказано, ведь противников-то осталось еще с
сотню, если не больше, а вот соратников в зоне видимости на ногах
стоял от силы десяток. И то если посчитать одного единственного
кролебыка, которому пока горло не перегрызли.