На полках среди кастрюль и мисок, я с удивлением обнаружил
закрытую, уже слегка заржавевшую банку сгущенного молока.
Растворимого кофе не было, поэтому пришлось возиться с зернами и
еще с ручной, по всей видимости, антикварной кофемолкой, в которой
кто-то прежде пытался измельчить весьма пахучие семена или орехи.
Сколько себя помню, эта кофемолка стояла на шкафу в кухне и за все
эти годы ее никто оттуда не снимал.
Горбушку хлеба удалось разделить надвое и размочить над паром от
закипающего чайника, обмазать содержимым единственного яйца и
поджарить на сковородке. Изувеченный, ссохшийся сыр растекся по
скворчащим гренкам и придал завтраку более или менее цивилизованный
вид. Сгущенку я набухал в сваренный кофе, тем более что сахар
отыскать так и не удалось. Перегнувшись через подоконник
распахнутого настежь окна, я сорвал еще желтый одуванчик и поставил
в пустой стакан на подносе с завтраком, который приготовился нести
наверх.
Правду сказать, я рассчитывал на то, что наша подготовка
действительно пройдет в очень щадящем режиме, примерно так, как
представляла себе Аня. На первый взгляд все к тому шло. На
служебной «Газели» нас доставили в подмосковный пионерский лагерь
типа «Орленок» который, похоже и не собирались готовить к приезду
детворы. То ли сама территория лагеря перешла в частные руки, то ли
место было слишком не детское, в такой непосредственной близости от
крупного промышленного предприятия, оживленной автострады и
выросших как грибы коттеджных поселков, вокруг большой мусорной
свалки. Но все оказалось не так просто. Несколько инструкторов
сразу же дали понять, что две недели из нас будут вить веревки, а
кто скиснет и сбежит, тот «козел» и «чмо». Вечером прошли
«пионерские посиделки» у костра, где нам вкратце объяснили, как над
нами будут издеваться. Свое слово они сдержали. Больше всех лютовал
невзрачный старикашка с жиденькой бородкой - Владимир
Александрович, отставной полковник «железнодорожных войск» особого
назначения. Как оказалось, его курс - стрелковой подготовки был
главным, и ему уделялось больше всего времени и внимания. До сих
пор понять не могу, откуда «железнодорожники» умеют так ловко
стрелять. Моим спасением стало то, что до поступления на работу в
охранную фирму я стрелять не умел вовсе. Здесь меня немного научили
держаться за пистолет правильно, и отличать его от пулеметов,
гаубиц и ракетных установок. Я принимал информацию в чистом виде, в
то самое время как мои несчастные коллеги успевшие подпортить себе
нервную систему в рядах вооруженных сил, были вынуждены
переучиваться стрелять правильно, по «железнодорожному».