- И офис будет здесь же? В этом старом бомбоубежище?
- В институте, где мы прежде арендовали помещение, была военная
охрана, какой-то специальный отдел, но теперь, ввиду некоторых
разногласий с руководством, мы не можем себе позволить находится
там. – Костюхин говорил с явной неохотой. Хоть он и был
руководитель проекта, как мне сказали, делиться информацией для
него было как принудительная сдача крови. – Главное чтобы
лаборатории и пять кабинетов офиса были надежно отделены друг от
друга. Когда нам предложили это помещение, нас в первую очередь
устраивало что оно разделено такими мощными дверями и
переборками.
- Завтра приедут специалисты из нашего технического отдела, -
напомнил я, - и переделают все двери. Открываться и закрываться они
будут автоматически, и только по карточкам допуска, которые будут
выданы вам. Распределите их среди сотрудников сами. Мы же в свою
очередь настаиваем, чтобы у нас был доступ ко всем помещениям.
- Полгода потрачено на ремонт и подготовку этих катакомб для
работы. Это крупный бизнес, и люди, которые за ним стоят строго
спросят за свои финансовые вложения. – Ушел от ответа Костюхин,
нервно заламывая костлявые пальцы.
- Насчет нас не переживайте, мы свое дело знаем. Закроем объект
так, что мышь не проскочит.
- И еще, Олег, с вас я конечно не могу брать клятву о
неразглашении всего того что вы, возможно, здесь увидите, но
поймите, если к вам, или вашим сотрудникам вдруг кто-то обратится
за некоторыми разъяснениями, то разумным будет дать нам знать.
Чтобы у вас был стимул сотрудничать с нами, мы готовы поощрять
любое уведомление. А за ваше личное молчание мы рассчитываем
приплачивать всей службе охраны, помимо зарплаты еще и премиальные.
Вы понимаете, о чем я говорю?
Разумеется, я понимал, о чем речь, но что-то кольнуло. Словно
какая-то недосказанность, неуверенный жест, мимика лица. Можно
назвать это интуицией, первым впечатлением, но я словно бы почуял
какой-то подвох. Выказывать свое недоверие этому скользкому,
странному типу было бы глупо, и совершенно безосновательно, я лишь
утвердительно кивнул и прошел к следующей комнате, просто вынуждая
Костюхина продолжить рассказ о проекте.
Долговязый, нескладный… Глядя на Виктора Павловича Костюхина
можно было подумать, что все его существо только и занято работой.
Он выглядел не просто уставшим и измученным, скорее изможденным,
находящимся на грани срыва человеком. Ни строгий, довольно дорогой
костюм, ни безупречно ухоженные руки, не скрывали его чудовищного
нервного напряжения. Он словно отбывал повинность сопровождая меня.
Мыслями он был явно далеко и в иных сферах, формально, вводя меня
дежурными фразами в курс дела.