Борьба за чистоту человеческой крови, в сложившейся ситуации -
очень удобный лозунг. Настропалить запуганную человеческую массу
на, ни в чем не повинных, бедолаг – плевое дело. Взять на себя
полномочия казнить и миловать. Отстаивать свои собственные
интересы, стравливая верных и неверных, сочувствующих и
противостоящих. Как все просто и последовательно. Нечто подобное
без проблем можно было провернуть и на почве религиозных истерий, в
утверждении суда божьего на земле, и бесах завладевших душами
вероотступников. Крути нужный сценарий как угодно, и толпа пойдет
за тобой. Потому, что люди боятся. Их зажали кольцом военных в
оцепеневшей столице. Они умирают через одного, превращаются в
странных существ или истлевая на глазах! Естественное разделение.
Измененные будут сколачиваться в кучки. Остатки людей - биться за
чистоту крови, а мертвым уже наплевать, кто победит в этой
непонятной бойне.
Но есть виновник всего этого мракобесья и он не воображаемый
негодяй, а совершенно конкретный человек из плоти и крови,
выпустивший на волю странное и неизученное искусственное творение.
Кто он? Злой гений или благодетель? Человекоубийца или новый мессия
на витке эволюции? Для меня сейчас ответ однозначен. Каким бы
положительным эффектом не обладало любое ускорение прогресса, оно
не стоит человеческой жизни. Тем более сотен и тысяч невинных
людей.
Мы отошли уже на довольно большое расстояние от возбужденной
толпы, когда Андрей обернулся ко мне. Запыхавшись, он брякнул ящик
себе под ноги и уселся верхом, закуривая очередную сигарету.
- Был такой художник, Иероним Босх. Так вот, события, что мы
сейчас наблюдаем, мне очень напоминают те картины, которые он
писал. Я вижу те же изувеченные гримасой страха лица, я вижу
всплывшие на поверхность низменные животные чувства у
представителей так называемой чистой крови. Я вижу грязь, мерзость
и серость. Ни секунды не сомневаюсь, и не жалею, что участвовал
пусть и опосредованно в создании «матки».
Если есть над нами всеми Бог, то он не позволит человечеству
опрокинуться обратно в животное состояние, а если его нет, или ему
все равно, то пусть так оно и будет.
Я не стал отвечать Пушкареву. Прав он или нет, не мое дело. У
меня есть собственное мнение на этот счет, и я не склонен разделять
его с кем бы то ни было. Думает что прав, пусть. Пока его интересы
не противоречат моим, я буду помогать разобраться с этим запутанным
делом, но как только наши пути разойдутся, я тут же оставлю его в
свободном плавании.