— Даш! Даш! Не надо! — запричитал Лакшин. — Я ж упаду.
А сам ржал и не боялся нисколько.
Свернёшь его, уронишь — как же! У неё макушка немного выше его плеча, а сил в два раза меньше, просто злости в данный момент больше.
— Ты с ума сошла? Даш! — опять завопил Лакшин, ухватил за запястья, отвёл её руки от себя. И держал.
Она дёрнулась раз, хотела потребовать, чтобы отпустил, вскинулась сердито и возмущённо, поймала взгляд.
Пальцы на запястьях сжались ещё крепче, но больно не стало, а вот горячо — да. Как-то слишком горячо. Даже ничего не чувствовалось больше, кроме этих обжигающих прикосновений. И ни сказать не получилось, ни сделать.
Странно как-то и непонятно. Снова — пауза, замешательство, растерянность. Золотистые искры в глазах.
Они почему-то не всегда заметны. Наверное, только при ярком свете. Вот и сейчас, когда солнце прямо в лицо. И глаза кажутся даже не коричневыми, а почти янтарными или медовыми.
Господи! Да о чём это она?
Даша фыркнула, стряхнула оцепенение, проговорила насуплено:
— Где там у тебя вода?
Лакшин отпустил её, даже вроде бы с облегчением, полез в сумку, зачем-то предварительно отвернувшись, достал пластиковую бутылку, протянул. Выражение на лице снова обычное, нахально-ехидное.
— Держи, Дашуль. Пей.
Даша взяла её, уселась почти где стояла, прямо за землю, точнее на траву погуще, отвинтила пробку, но перед тем, как сделать глоток, глянула вверх, поморщилась и проговорила:
— Хватит меня так называть. Что ещё за «Дашуль»?
— А чего тебя не устраивает? — удивился Лакшин, присел рядом, на корточки, положил локти на колени, сплёл пальцы. — Дарья больше подойдёт?
— Я не Дарья.
— А как? Дарина?
Она мотнула головой, а Лакшин и предполагать больше не стал, уставился вопросительно.
— Дарьяна.
— Ну-у, — понимающе протянул он с дурацкой улыбкой.
— Так смешно?
— Не смешно, — возразил. — Знакомо. Я тоже по документам не Данила. И даже не Даниил.
Теперь пришла её очередь смотреть с недоумением, а Лакшин хмыкнул, несколько секунд размышлял, стоит говорить или нет, но всё-таки решился:
— Даниэль. — Он скривил уголок рта, добавил: — Давно мечтаю поменять, да родителей не хочется обижать. Особенно маму. Она так старалась, выбирала.
— Ну и не меняй, — Даша дёрнула плечом. — Звучит вполне прилично. И не банально.
— Во-во! — подхватил Лакшин. — И мама о том же. А что в этом хорошего — не банально? Ничем другим выделиться не можешь, так хоть именем?