В юности страх, любовь и смерть были моими постоянными спутниками, играющими в свои игры на площадке моего ума. Они были тремя кусочками пазла моей жизни, и я никак не мог понять, как сложить их воедино.
Я часто думал: «Мы все вырастаем, зная, что однажды умрем, однако смерть кажется нам чем-то далеким». И это происходит потому, что мы не знаем, что это такое. Ведь в жизни, которую мы проживаем, мы еще не умирали. И хотя мы знаем, что такое терять близких, знаем, что смерть неизбежна, что наша жизнь обязательно когда-нибудь закончится, где-то глубоко внутри каждого из нас живет какое-то чувство, какое-то смутное ощущение, что мы не умрем. Вам не кажется это странным?
И лишь спустя много лет ко мне пришло понимание: ощущение, что мы не умрем, существующее глубоко внутри каждого из нас, есть у нас просто потому… потому что мы не умрем. Глубоко внутри мы чувствуем, что будем жить вечно, потому что… это так и есть. И если мы не умираем, то кто или что умирает? И что живет вечно? На эти и многие другие вопросы я постепенно получил ответы. Они пришли ко мне один за другим в течение тех лет, когда я посещал беседы Рамеша Балсекара.
Когда мне исполнилось тридцать, счастливая судьба свела меня с мудрецом, чье учение явилось для меня подтверждением достоверности моих впечатлений от жизни с того самого момента, когда я стал их запоминать. В этой книге я обращаюсь к Рамешу Балсекару как к гуру, как к мастеру, как к учителю (все эти термины возникали в моей голове спонтанно – по мере написания этой работы). И слова эти – всего лишь ярлыки для того, чему нет названия. Он был моим гуру (что буквально означает: «тот, кто рассеивает мрак невежества»). Он рассеял мрак, осветив лучом недвойственности мои переживания. Так же как дикий зверь, замерев, цепенеет, когда луч фонаря светит ему в глаза, так и меня учение захватило, не оставив мне никаких вариантов. Я мог видеть все, что испытал, лишь в ясном свете этого учения. Рамеш просил меня писать [мои книги] так, как их писал бы человек, «практикующий» учение в повседневной жизни. Он, таким образом, стал моим Учителем, но он был и философом, и советчиком, и моим другом.
Рамеш был и гуру, и домохозяином, что означает отсутствие оранжевых одеяний, отсутствие ашрама. В юности он занимался бодибилдингом, тридцать семь лет был банкиром, он был мужем, отцом, дедом и прадедом. Он был очень доступным человеком, который проводил беседы в своей гостиной на юге Мумбаи, куда стекались ищущие со всего света.