– Остановись! Я как твоя королева приказываю тебе – остановись! – ее голос звенел от гнева и напряжения. – Мы не такие, как они! Мы не убиваем!
За своей спиной она заметила движение. Брайс извивался на своем ложе, лицо его менялось, вытягиваясь и темнея. Она в отчаянии смотрела, как он превращается в то же, чем стал Крэйн и была она сама. Сердце раздирала нечеловеческая боль и ярость. Кто угодно, только не он! Он – единственный, кто не отвернулся от нее, понял и принял ее. И вот он умирает за нее! Ногти на скрюченных пальцах отрастали и загибались с невероятной скоростью. Голос не помог – он обращался в хейля, даже быстрее, чем остальные. Рэн встала между ним и людьми. Ей не было страшно, она знала, что теперь остается только убить его. Брайс поднялся с ложа, с трудом сделал несколько неверных шагов. Желтый огонь в его глазах светился слишком ярко.
– Рэн… любовь моя… ты не должна… – внезапно он пошатнулся, по телу прошла дрожь, и он ничком упал на пол. Гул испуганных голосов в углу убежища прокатился и затих. Огонь бросал неясные отсветы на стены, Брайс больше не шевелился. Внезапно стало так тихо, что слышен был только треск веток в костре. Рэн упала на колени рядом с неподвижным телом, пачкая руки в крови, перевернула его и издала стон. Бледное безжизненное лицо Брайса было красиво и неподвижно, остекленевшие карие глаза уже подернулись дымкой. Это был он, а не чудовище. Ее кровь действительно остановила обращение, но не спасла его. Люди молча сгрудились вокруг тела мужчины и коленопреклоненной женщины. Но Рэн не хотела, да и не могла ничего говорить, приказывать, помогать. Ей хотелось только остаться здесь с ним, оплакать его и устроить погребение, достойное Брайса.
«Мы прокляты, – думала она. Все мы здесь прокляты. Нет никакой Амастриды, Трэйд прав. Есть смерть и боль. Нет никаких богов, иначе бы они не позволили всему этому случиться. Где же они были, пока их народ убивали оборотни! Мы одни в этом мире! Мы умрем, и ничего не станет. И Дарлог, и Гэльдоран поглотит тьма». Черная боль и отчаяние нахлынули и заполнили все ее существо. Даже Голос покинул ее.
Рэн сидела на полу, прижимая голову Брайса к груди. И вдруг… Дрожащими руками она разорвала рубашку у него на груди, припала к ней, отчаянно прислушиваясь. Она боялась, что боги шутят над ней, но сердце Брайса чуть слышно билось.