Конечно, бывает, когда даже на последнем, предпродажном этапе исследований могут возникнуть осложнения со здоровьем испытуемых, но я об этом решила и не думать. В конце концов, рак более серьезен, чем любое исследование. На участие я согласилась моментально. И вот сегодня сдаю своей первой медсестре в этом отделении свою первую кровь.
“Дайте ту руку, что рядом со здоровой грудью”, – получив ясное распоряжение, я протянула свою левую руку ладонью вверх, поработала кулаком, после того как мне ее перетянули жгутом выше локтя, и отвернулась лицом к стене. Никогда не могла спокойно смотреть, как мне дырявят вены. А уже потом, в коридоре, поинтересовалась у других женщин, почему кровь берут из определенной руки. Разве жидкость в нас не одинаковая течет, неважно же, рука эта расположена на стороне со здоровой или с больной грудью?
А все дело, в общем-то, в предстоящей операции. Вместе с опухолью, что растет в груди, в обязательном порядке удаляют и один или несколько лимфатических узлов из подмышки. И удаление этих лимфоузлов сильно нарушает кровоток в руке. В тяжелых случаях рука может увеличиться до невероятных размеров и так и остаться огромной и неподвижной. В обычной ситуации несложные упражнения со временем вернут руку в нормальное состояние. Но в любом случае вены, поврежденные в результате уколов и капельниц, только усугубят ситуацию. А уколов мне предстоит много. Так что послушаюсь медсестру и общественность и под иглу буду подставлять только руку рядом со здоровой грудью. Жизнь и так сложна, зачем создавать дополнительные трудности искусственно?
Конечно, я нервничаю. Прошло уже почти полтора месяца, как мне поставили диагноз, а дело пока не сдвинулось. То я в Ниццу, то в Самару, то всей страной майские праздники отмечаем. Сегодня подписала бумаги, что согласна на участие в исследованиях, получила на руки и свой экземпляр договора и уже на правах подопытного попыталась расспросить доктора о сроках первой химии. В ответ он чертил на листочке какие-то круги и рассказывал о цикле развития рака. И, по его предположениям, моей опухоли уже не менее двух лет, а значит, месяц или два отсрочки лечения ничего не меняют. Не знаю. В сомнениях.
В коридоре в очереди на сдачу крови сидела рядом с удивительно красивой девушкой. Вижу ее здесь уже второй раз и каждую встречу, разглядывая ее практически идеальную внешность, поражаюсь злобности болезни, которая посмела тронуть и такое совершенство. Спросила, как ее зовут, но пока разговаривали, забыла, минут через десять спросила опять, но, сознаюсь честно, снова забыла. Наверное, могла бы придумать ей имя для записи в дневнике, ну так, знаете, чтобы мои мемуары были непогрешимо точны, но, пожалуй, не буду. Мысленно я пыталась примерить ей и Елену, и Юлию, и Валентину, и Светлану, но почему-то все эти имена не подходили ей даже гипотетически.