Честно говоря, я обожаю останцы даже может быть больше, чем сами горные вершины. Они для меня – горы в миниатюре. Никогда не повторяются, что делает путешествие к ним захватывающим. Направляясь к останцам, я всегда уверен, что увижу нечто необычайное. Поэтому стараюсь их не пропускать. Каждое посещение этих геологических памятников очаровывает. Так случилось и на этот раз – останцы были похожи на грибы неправильной формы, вершинки которых обветрены ступенчато или закручены спирально. Мы разложили дымокур из «початков» хрустящего, как печенье, мха, и некоторое время осматривали и фотографировали группу с разных сторон, то и дело прячась от насекомых в дыму, а потом прошли ещё дальше, метров на двести вперёд, к ярко выраженному каменному «грибу», на вид – типичному боровику, правда, двухметрового роста, и только после этого повернули обратно. Интересно, что под одним из останцев мы обнаружили углубление от костра – кто-то здесь, на продуваемой со всех сторон тундре, хоронился от непогоды, прижимаясь вплотную к холодной каменной стене. Сегодня нам это кажется весьма необычным, даже забавным.
В лагерь возвращались другим путём. От останцев сразу спустились к Бурхойле и стали подниматься вдоль неё. На всякий случай я прихватил с собой спиннинг, и как же обрадовался, когда наткнулся на плёс с охотящимся за комарами – играющим хариусом. Через пять минут мы уже были с рыбой, но больше так ни одной и не попалось, как только я не мучил блесну.
Приятно поужинав в лагере и отдохнув часика два, дождавшись, пока комары хотя бы немного рассосутся, мы вышли в сторону Пайера. До него по прямой от лагеря семнадцать километров.
О, это оказался непростой отрезок путешествия! Сначала мы несколько километров поднимались по горной тундре до пасти широкого ущелья – крупного озера с расположенным по другую его сторону одиноким балком, – откуда начинает грозно шуметь Лёкхойла. Затем началось скопление морен с обледенелыми озерами между ними – здесь мы старались передвигаться по снежникам. Запомнилось несколько впечатляющих картин: оставленная позади тундра – переливчатые, дугообразные зеленовато-рыжие полосы, стремящиеся, припадая низко к земле, слиться в одно целое к горизонту; водоём с торчащими оттуда глыбами льда и каменная «дорога» между двух озёр, временами прерываемая узкими промоинами. На тринадцатом километре от лагеря путь затруднился россыпями камней и ставшим ощутимее подъёмом. На этом участке мы долго пробирались вдоль илометрового по протяжённости озера, противоположный берег которого крут и обрывист. В озере залегают тёмными чудовищами ледяные напластования, а поверхность водоёма тревожно позвякивает множеством скопившейся на ней ледяных сосулек. Ближе к концу озера края ущелья заметно придвинулись, вплотную нависли над нашими головами, и с очередной «площадки» отрылась дорога на восхождение – гряда, сочащаяся потоками, устеленная скальными плитами и хаотично утыканная башнеобразными выходами коренных пород, в целом подобная гигантской разрушенной ступени, предваряющей путь в неизведанное. На вершине этой ступени нас встретило ещё одно озеро, суровое и грандиозное, опоясанное скалами. Из воды поднимаются крупные камни, по поверхности дрейфуют глыбы льда, упавшие с высоты, а ещё выше, над густой свинцовой гладью, взметнулась ввысь восьмисотметровая стреловидная стена Пайера, по которой, начиная от самой вершины и заканчивая озёрной поверхностью, протянулся гигантский снежник с трещиной посередине, подобный распластанной шкуре змеи, обвившей и стиснувшей скалу. К стене примыкает гряда, поджимающая озеро с запада и преграждающая дальнейший путь. Она – горная граница Европа – Азия, наша следующая точка отсчёта. Вид гряды неутешителен – впереди сплошная полоса рыжих уступов, куртина снежника через неё и выше всей этой головокружительной картины – россыпи гигантских глыб по жутковатого вида склону. Другой конец гряды упирается в противоположную сторону ущелья и сразу же становится неприступным. Да, окидывая взглядом окружающий ланшафт, можно смело сказать, что суровее места на Урале я ещё не видел. Даже с ландшафтами Приполярно-Уральской Долины Смерти не сравнить. Где-нибудь на Тянь-Шане, в Забайкалье или Камчатке познакомиться с подобным пейзажем не составляет труда, но здесь… Не думал, что такое возможно.