– Этого мы обсуждать не станем, – сурово проговорил Жуков, – мне и самому многое не нравится, но стране нужна стабильность, сейчас не то время, чтобы вносить раздоры.
– Он вам спасибо не скажет, Георгий Константинович, помяните мое слово. Думаю, что он до вас тоже доберется и очень скоро.
Жуков расправил плечи и поправил вновь сползший халат.
– Я не за «спасибо» служу Отечеству. Ладно, Павел Николаевич, ты сделал глупость, но я постараюсь это уладить. Ты у нас герой, и Хрущев, думаю, не станет портить отношения с министерством обороны. Ты скажи, – голос его немного смягчился, – где сейчас твоя семья? А то лежишь тут один, как сыч, я смотрю. У тебя ведь сын, кажется, в Москве? Жена-то твоя умерла?
– Умерла, – вздохнул Воскобейников, – а сын действительно в Москве, мы уже года четыре не виделись.
– Что же так? Ведь и внуки у тебя есть, я слышал. Привезти их к тебе, чтобы не скучал? Я распоряжусь – всех мигом сюда доставят.
– Не нужно, – насупился генерал, – я с сыном, если честно, не в ладах – вели себя он и супруга его по отношению к жене моей не очень хорошо. Ведь первая моя жена, родная мать Пантелеймона, еще в гражданскую умерла – я во второй раз женился, когда ему год был. Зина ему и за мать, и за отца была – я ведь сколько по службе всегда мотался. А в конце войны, когда я ее из госпиталя после ранения к ним в Москву хотел отправить, они ей места в квартире своей не нашли – тесно, видите ли, няня у них живет, дети маленькие. Намекнули даже, что Зина ему неродная. А как она у постели его ночами просиживала, когда он болел в детстве, как недоедала, а на последние деньги молоко ему покупала, так то забыли. Он ведь сильно болел – астматик, его даже в армию не призывали. И Андрюшку, внука моего, недолюбливаю – больно умного всегда из себя строил. Зина ведь у меня простая, образования не получила, так мы года три назад у них были, и Андрюшка ее все время – вежливо так, с подковыркой – подначивал. Внучка Виктория, правда, хорошая девочка – воспитанная, стихи любит читать. Зина моя перед смертью ее все вспоминала, – он вдруг спохватился, что слишком много говорит и отнимает у Жукова время. – Простите, товарищ маршал, разболтался.
Жуков вздохнул и, посмотрев на часы, поднялся.
– Ладно, Павел Николаевич, поправляйся, а у меня и вправду дела. Распоряжусь – привезут к тебе твою внучку.