– Андрюша, Андрюшенька, не надо! Я не могу на тебя смотреть – на такого.
– Что «не надо»? – раздражался он. – Какого «такого»?
– Не надо так мучиться – может, все еще обойдется. Колпин говорит, что все хорошо, почему ты думаешь, что твоя еврейка не могла ошибиться или наврать?
– Хватит пороть чушь, у тебя что, своих дел нет? Вот и занимайся ими.
К концу мая фигура Инги заметно округлилась, она расцвела, чрезвычайно гордилась своей беременностью и ни о чем другом не могла говорить.
– Представляете, иду сегодня к ЦУМу, а меня чекисты останавливают: «Девушка, вы где работаете, почему гуляете в рабочее время?». Я говорю: «А я не работаю». Они сразу: «Как это не работаете, у нас все должны работать, где ваши документы?» А я им спокойно так: «Я потому не работаю, что я в декрете, не видите разве?» – и на свой живот им показываю. Они так засмущались, так покраснели – вы представить себе не можете! Чуть по стойке «смирно» передо мной не стали! Представляете?
Слушатели хохотали – это было время, когда сотрудники органов, рыская по всей стране и вылавливая отлынивающих от работы граждан, стали притчей во языцех.
– Представляю себе их лица! – веселился Илья. – Ты их своим «декретным отпуском» надолго выбила из колеи.
– Не надо так, Инга, – озабоченно заметила Виктория, – какой декретный отпуск, если ты домохозяйка, и срок у тебя еще двадцать пять недель только? Они могут проверить, и у Андрея будут неприятности.
– Виктория, не мели чепухи! – крикнул ей брат из соседней комнаты. – Пусть Инга говорит все, что хочет и кому хочет!
Теперь, когда кто-нибудь заходил в гости и болтал с Ингой, он старался уходить в другую комнату – ему невыносимо было видеть счастливое смеющееся лицо жены.
В начале июня Колпин осмотрел молодую женщину и остался доволен, но Евгений Семенович, зашедший в кабинет, долго выслушивал сердце ребенка, ощупывал живот, выстукивал, а потом, пожевав губами, сказал:
– Вам, голубушка, сейчас бы лучше лечь в отделение, чтобы мы за вами понаблюдали.
– А стоит ли, Евгений Семенович? – спросил Колпин голосом, в котором слышалась почтительность, имеющая иронический оттенок. – На мониторе все окей, давление и анализы в пределах нормы, кардиотограмма хорошая.
Старик искоса взглянул на него, дернул плечом и, ничего не ответив, снова обернулся к Инге.