– Хочешь чего-нибудь?
Взгляд Стенхоупа тут же упал на графин.
– Я имела в виду чай.
– Разумеется. Да, пожалуйста.
Я взяла в руку жуткий агрегат и принялась ждать, пока человеческий голос подтвердит, что знает о моей смелости. Через пару мгновений трубка рявкнула:
– Слушаю-с!
Я заказала чай на двоих и с облегчением бросила трубку, поскольку все десять дней после нашего приезда этой диковиной пользовалась исключительно Ирен.
– Чай. – Гость откинулся на диване и улыбнулся, закрыв глаза. – Прямо как дома.
– Но ты можешь назвать своим домом самые странные уголки этого мира, Квентин.
Он открыл глаза, в которых читался упрек в ответ на мое замечание.
– Там я работаю. Дом – это место, где подают чай горячим и сладким, а не соленым, и разливают его очаровательные английские леди, а не сидящие на корточках бедуины.
– Мне казалось, тебе нравится кочевой образ жизни.
– Да, нравится, когда хочется приключений. Но когда душа требует уюта, то ничто не сравнится с хорошим английским чаем.
– Не могу гарантировать, что «Астор» соответствует твоим стандартам, хотя кухня тут вполне на уровне…
Он рассмеялся и покачал головой:
– Нелл, ты усвоила первый урок, который все британцы получают за границей.
– Какой же?
– Англичане не умеют готовить.
– Не соглашусь. Кроме того, мне кажется, что слава французов в этом отношении сильно преувеличена.
Квентин лишь покачал головой.
– Итак, – спросила я, – что же Ирен делала, когда ты ее видел, а она тебя нет?
– Она выходила из универмага Бенджамина Олтмана.
– Неудивительно, что она не заметила тебя. Теперь, когда мы решили задержаться в Америке, Ирен, насколько я понимаю, решила пополнить свой скудный гардероб. Она чувствует себя практически нагой без полного ассортимента нарядов на каждый случай, от выхода в мужском обличье до царицы бала.
Только тут я поняла, что употребила слово «нагая» в присутствии джентльмена. Я почувствовала, что «сияние», упомянутое Квентином, превращается в румянец, который залил все лицо. Однако Квентин смотрел вниз, изучая носок своего начищенного до блеска ботинка, непринужденно закинув при этом ногу на ногу.
– Оставив сцену, которая являлась ее естественной средой, Ирен прихватила театр с собой: костюмы, реквизит – в общем, все. А иногда и статистов типа нас, Нелл.
– Мы не просто статисты, – поспешно возразила я, когда он снова посмотрел мне в лицо. Слава богу, волна румянца уже схлынула. – Я предпочитаю считать нас артистами второго плана.