г. Санкт-Петербург
Улица была пустынной, несмотря на ранний час. Видимо, жители здешнего спального района уже покинули его, устремившись на работу в центр. Совершая свою обычную утреннюю прогулку, Сергей Васильевич Костин, по профессии учитель, а в прошлом в определенных кругах известный как Радуга, привычно созерцал привычный же городской пейзаж.
Шикарные кирпичные дома улучшенной планировки перемежались стандартными панельными пятиэтажками с облезлыми подъездами и щербатыми тротуарами, а новые стеклянные торговые павильоны – старомодными ларьками. За ними раскинулся обширный одичавший и заросший лесопарк, куда и лежал его путь.
За верхушками деревьев маячило колесо обозрения и еще какие-то решетчатые фермы аттракционов. Поодаль выглядывала раковина летней сцены, а может быть, кинотеатра. Дальше еще был каскад прудов с утками и дурно пахнущей тиной.
Места были неплохо знакомы Сергею. Он с раннего детства жил в этом районе. Его возвели к Олимпиаде, не к сочинской, само собой, а к той, что прошла за пару лет до рождения Костина.
Парк тогда был вполне мирный, советский парк культуры и отдыха с непременными автоматами газировки и тиром. Затем, в лихие и голодные девяностые, детвора шепотом передавала рассказы про маньяков, орудующих в парке, и про «братву», закапывающую в нем жертв.
Потом повзрослевший Сережа ушел отсюда в большую жизнь. Окончив кое-как педагогический университет, куда поступил, чтоб не идти в армию, решил, что школа – это слишком скучно для него, да и в менеджеры идти глупо, много таких. Плюнешь – в менеджера попадешь! А вот есть на Земле места, где настоящего мужчину, не боящегося рискнуть, ждут богатство и удача!
Дальше было девять лет с перерывами сталкерского стажа, не давших ни богатства, ни удачи…
Сгорел от рака отец, уехала в Германию к дальней родне матушка, забрав младшую сестру из «конченой страны», погибла в припятских болотах его команда, пьяные вояки полковника Крылова трижды за день выводили его на расстрел, при переходе Периметра на мине подорвалась Маша, грянул московский «харм», за ним второй, а он все искал фарт…
Дальше…
Дальше, очнувшись в один далеко не прекрасный день в Верее, в знаменитой среди вольных бродяг больничке доктора Хаоса, обложенный разными целительскими артефактами, чуть не воя от давящей боли в раздробленных ногах и отбитых легких (да, впрочем, легче вспомнить, что у него не болело!), он понял: «Все!» Баста! Надо выходить из дела!