– Прошу, прошу, – радушно проговорил открывший дверь Бранделиус. – Наслышан о вас, Дарья…
– Алексеевна.
– Очень рад познакомиться. Все в сборе, ждём вас.
Виктор кивнул. Он ощущал нечто схожее с состоянием спортсмена перед стартом – смесь куража и тревоги. И потому, когда вошёл в комнату, где находились четыре человека, волнение застило ему глаза… эти четверо для него как-то смешались, даже до странности смешались, образовав хаотический коллаж из лиц, и потребовалось секунд пять-шесть, чтобы сообразить: перед ним трое мужчин и женщина.
А хотя не так уж мудрено было сбиться, потому что женщина, точнее, девушка лет двадцати – двадцати трех, – оказалась типичной «унисекс»: короткая стрижка, клетчатая рубашка-ковбойка, прямые джинсы… Да и движения у неё получались угловатыми, лишёнными женской грации.
– Карина, – представилась она.
– Виктор.
– Даша.
– Очень приятно… – На три голоса.
К этому мгновению Громов вполне освоился, взгляд вернул привычную наводку, и он увидел, что все присутствующие относятся к достаточно ровной возрастной категории: от двадцати до тридцати пяти. От Карины вот до этого рыжего парня с бледно-голубыми, почти белыми глазами.
– Герман.
– Очень приятно…
– Марат, – сказал третий.
Высокий, изящный, элегантный… Чёрные волосы, удивительно тонкие черты смугловато-матового лица, ещё не утратившие свежести, хотя Марату было не менее тридцати. Но главное – чувствовалось в нём нечто не от мира сего, какая-то сдержанная отстранённость от реальности.
– Профессиональный музыкант, – добавил Бранделиус. – Скрипач симфонического оркестра.
– Вторая скрипка, – скромно заметил Марат.
– Пока.
– Да нет, – вяло усмехнулся оркестрант. – Навсегда.
– Ну, никогда не говори «никогда»…
– Я и не говорю – «никогда». Я говорю – «навсегда».
– Достаточно захотеть…
– И всё? Только захотеть? – Чувствовалось, что для Марата, несмотря на демонстративное равнодушие, номер скрипки давно и прочно превратился в больную тему. – И больше ничего не надо?
– Да, только захотеть! – подтвердил Антон Арнольдович и неожиданно пробарабанил пальцами сложный ритм, судя по изумлению на лице музыканта, очень сложный. – Ваши новые способности, друзья мои, позволят идеально контролировать себя, двигаться с уникальной точностью и совершенством. Ты станешь первой скрипкой.
Марат промолчал.