– Хорошо. Если люди за что-то платят, это еще не означает, что товар доброкачественный. Эти Борелли вцепились в семейный бизнес, никому не нужный, ухватившись за старую мечту, подобно какому-то бедняге недотепе, висящему на ветхой веревке над пропастью. В конце концов веревка порвется и он разобьется на острых утесах, превратившись в котлету. Но если и удержится, то что с того? Изотрет руки в кровь. И все тут. Борелли держится, но долго это не может продолжаться. Да и здание уже почти приговорено.
– Ты что-то слышала?
– Нет, я просто зашла в дамский туалет, и у меня нога провалилась под линолеум, когда я мыла руки.
– Тебе пьеса не понравилась, правда?
– Второй раз я туда не пошла бы, если ты об этом спрашиваешь.
– Никогда?
– Никогда, если у меня есть выбор.
Ники откусил от своего сэндвича и медленно начал жевать. Мягкое мясо, теплый сыр и острый перец были вкусны, но он не мог этим наслаждаться. Он думал, что, возможно, никогда не вернется в Театр Борелли, и что это значит для него, и во что это его превратит. Он мог представить, что никогда больше не сядет за руль такси, но не мог представить жизнь без Театра Борелли.
– Ник, ты ешь слишком долго.
Пичи покончила с едой и вытерла руки бумажной салфеткой. Камелия на шляпке свесилась ей на шею, и она выглядела как маленькая девочка. Огромные глазищи, едва заметный подбородок, томление и желание на лице, да еще этот нимб из розовой органзы вокруг головы.
– Я сказала что-то не так? Ма говорит, что я постоянно пережимаю. Я пережала, да?
– Нет. Конечно, нет.
– Ну не знаю, иногда я все неправильно говорю. – Ее карие глаза наполнились, как аквариумы. – Да и делаю все неправильно.
– Ну не надо. Не плачь, Пичи.
– Вдруг возникло чувство, будто у меня что-то отобрали.
– Почему?
– Как будто мне запретили рассказывать, что я чувствую. Как будто я должна все скрывать.
– Я от тебя никогда этого не требовал.
– Отлично. Потому что я не умею. Мы слишком долго вместе, чтобы так обращаться друг с другом.
– Ты права.
– К тому же все кончается для меня мигренью. Мне это надо? И так забот хватает.
Она протянула к нему обе руки, с одной свисала сумка:
– Пошли. Мне на работу завтра спозаранку.
– Может, поймаем автобус? По вечерам разрешают брать велики с собой.
– Не-а, нам полезен свежий воздух. – Пичи нежно поцеловала Ники в губы. – Все отлично. Замечательно. Пока мы вместе.