На самом же деле астероид был лишь каменным утесом в космосе – огромным, мрачным, неприступным и совершенно безнадежным. Мы взяли никому не нужный кусок камня и поместили туда самых ненужных людей. И забыли о них.
Помню, как мой шаттл приближался к Тюрьме, и в голову мне полезли ребяческие мысли – я размышлял о том, как отсюда можно сбежать. Как бы я поступил, оказавшись здесь узником? Как бы выбрался из клетки? Как бы сбежал с астероида? Я думал и думал об этом, не в силах удержаться. Но утес надвигался, и вскоре мечты развеялись. Наверное, это изменило меня раз и навсегда.
Сказать по правде, в большей части охранных систем нет никакой нужды – из этой тюрьмы все равно не сбежать. Шаттлы даже не приземляются; вместо этого транспорт, уже не возвращаясь назад, минует Оборонную Станцию и поставляет припасы и заключенных прямо в зону приема. Некоторые узники, конечно, все равно пытаются выбраться, но хорошо это никогда не кончается. Выход отсюда только один – смерть. Рано или поздно это понимают все. И после этого с ними уже не бывает никаких хлопот.
Но что насчет Заключенного 428, предпочитающего называться Доктором? А что тут скажешь? Таких, как он, я перевидал немало. Он будет кричать, ораторствовать, организует сначала подпольное протестное движение, затем другое, более явное. Следом – утомительные бунты, открытая агитация, возможно, самодельная газета, несколько попыток массового побега. Неизбежны потери (с его стороны), а через некоторое время все сторонники его покинут, и Заключенный 428 останется один, в отчаянии еще большем, чем сейчас.
Я хотел помочь ему избежать всего этого. Как же иначе? Таков мой долг. Доктор был моим другом, желал он того или нет. И именно поэтому я собирался нарушить данное самому себе обещание и разузнать о нем побольше. Исключительно ради его же собственного блага, не более того.
Я вызвал Бентли, и она вошла – такая же суровая и безупречная, как и всегда.
– Забавный вышел разговор, правда, Бентли? – сказал я.
– Если вы так считаете, Управитель, – тон Бентли был бесстрастным, но уголки губ слегка дрогнули. Она всегда дразнила меня намеками на улыбку. Лишь раз мне довелось увидеть, как она улыбается, – когда попытка побега обернулась ужасающей неудачей. Бедная Марианна. Если честно, я даже рад, что с тех пор никогда не видел, как улыбается Бентли.