- Простите, - брюнетка, как ни странно, ничуть не смутилась. – Мы не были представлены.
- Не были, - согласился Глеб. – Глеб. Белов.
- Светлана Таржицая, - брюнетка протянула руку, но та повисла в воздухе. Неловкий момент, и Глеб явно не собирался скрадывать неловкость.
Рука упала.
А Таржицкая… уж не та ли Таржицкая, которая является единственной и горячо любимою дочерью градоправителя, весьма себе пожилого графа Таржицкого, некогда сделавшего имя в боях при Тарчме, за что и жалованного орденом Полярной звезды?
Впрочем… какая разница.
- А это Татьяна. Венедеева…
И опять же, звучная фамилия. Венедеевы орденов не имели, зато имели несколько заводов и пеньковую фабрику, которую за последние десять лет дважды расширяли.
- Мы вместе учимся. В Академии…
Об Анне будто бы и забыли.
Хорошо.
Она не любила внимания, а перчатки стоило снять, пока ненароком и вправду лица не коснулась. Все же отвратительно, когда тебя отвлекают от работы.
- Маг жизни… третий уровень с потенциальным выходом на второй. А вот Светочка уже на втором, но ей прочат великое будущее… она целитель.
- А вы?
- А я… я так, с землей работаю, наивысшее сродство, хотя и тоска смертная. Цветочки, корешечки… порой выть готова, но что не сделаешь, чтобы папеньку порадовать.
Тоска?
Земля отозвалась, ей тончайший слой каучука и не преграда вовсе. Смертная? Эта девочка о смерти ничего-то не знает, как не знает и о жизни.
…корешочки…
Корешочки расплелись, хотя и норовили ухватить за пальцы.
- Не шали, - прошептала Анна, и плетехвост успокоился. Он позволил освободить себя от тесного горшка – еще немного и перерос бы окончательно – и поставить в заранее выкопанную ямку, на дно которой Анна бросила рыбьи головы.
Оценит.
Она осторожно укрыла корни рыхлой землей. И погладила лист, делясь силой. Саженца всего три, но плетехвост растет быстро, и силу темную жалует. А силы на той стороне, как Анна подозревала, скопилось изрядно. Это был последний из саженцев, и Анна сняла-таки перчатки, положив их на стул. А после, вцепившись в этот самый стул, попробовала встать.
У нее получилось.
Почти.
Стул вдруг покачнулся, и Анна, утратив равновесие, стала заваливаться. Упасть ей не позволили.
- Осторожнее, - с легким упреком в голосе произнес Глеб.
И когда вошел?
И как… и неудобно получилось. Настолько неудобно, что Анна покраснела.