…если бы не коровы.
Те самые медношкурые коровы с белыми, будто из мрамора выточенными, рогами.
- Исшхас по своему обычаю оставляют подарки. Вот и этот… я не понял, что именно он сделал. У Исшхас совсем иная сила, но коровы изменились. Точнее девушка их изменяла. Поэтому ее и не рискнули тронуть…
…вой то обрывался, то вновь растекался песней по деревне, заставляя нервничать собак. А Глеб все не мог обнаружить, откуда же он доносится.
Но скрипнула дверь.
И на пороге появился староста.
- А ну цыц, оглашенный! – рявкнул он кому-то.
…вряд ли пересмешнику. Того и здоровые мужики опасаются, потому как тварь, пусть и невелика, но юрка и коварна, а уж когти ее острее косы будут. Взмахнет рученькой и вскроет горло.
Вой прервался ненадолго, а после зазвенел с новой силой.
- Тихо, сучье семя! А то разбудишь сейчас… - староста хлестанул кнутом. – Я с тебя тогда шкуру сыму…
Вой звенел.
- Ах ты ж…
- Идем, Костень, - на пороге появилась старостиха, женщина крупная, степенная. В белой ночной рубахе до пят она походила на призрака. – Идем, а то и вправду разбудишь.
- Так ведь…
- Сам знаешь, на нашем сене так спится, что ни один… - договаривала она уже шепотом, и Глеб напрягся. Как-то вот… не любил он этаких сюрпризов. – А ты орешь.
Добавила это женщина с упреком.
- Он же ж не со зла. Голодный. Небось, днем не покормили, да и вечером запамятовал?
Крякнул староста.
- И воды опять же… сейчас я ему плесну чего, пусть поест, бедолажный…
Глеб сотворил полог.
Уж очень интересно стало ему, кого там собралась кормить старостиха. Он умел ходить беззвучно, к шишиге подбираться доводилось, что уж говорить о немолодой женщине. Та долго возилась в сенях, перебирая горшки, бормоча что-то под нос, то ли супруга ругая, то ли того, воющего.
Наконец, плеснув из горшка в ведерко, она подхватила его и пошла. Она минула дом, и сарай, где обретались коровы, обошла махонький, но вполне себе крепкий с виду курятник, чтобы остановиться у зарослей малины.
- Ишь, поперла, - пробурчала, раздвигая колючие ветки. И Глеб шагнул следом.
В малине имелась тропинка, которая вывела к старой груше. А уж у корней ее Глеб и увидел решетку.
- Иду, иду… не ори так, - женщина остановилась и, опустившись на карачки, принялась развязывать веревку. – Что за напасть на нашу голову… да кабы не коровушки… кормилицы наши…