– Больно же!
– Не тронь. Из-за твоего диатеза мне снова прилетит от отца. На, лучше печенье съешь.
Но брат выбросил печенье на пол и насупился. Он терпеть его не мог. Сестра громко засмеялась.
В глубине дома послышался скрип половицы. Хлопнула дверь родительской спальни. На кухню вошел отец.
Волосы взъерошены, рубашка расстегнута. Он остановился у стола, поправляя воротник.
– Ну что, ребятня? – судя по тону, настроение у него было отменным, – уплетаете сладкое?
Он оглядел нас внимательным взглядом. На миг цепкий взгляд задержался на печенье, что валялось у стола на полу.
В другой раз отец закатил бы скандал. Поставил бы всех троих в ряд и стал бы допрашивать. Выяснять, кто так небрежно относится к еде. Но сейчас он не придал этому ни малейшего значения.
Подошел к плите и потрогал чайник. В шкафу выбрал большую красную кружку и налил себе чаю.
Он никогда не сидел за одним столом со своими детьми. Ждал, когда они поедят и покинут кухню. Отец любил сидеть за столом один, иногда с женой.
Мне кажется, ему нравилось, когда она ухаживала за ним. Подавала приборы, расставляла тарелки. В эти минуты он смотрел на нее теплым взглядом.
Вот и сейчас он стоял, подперев плечом дверной косяк, молча попивая чай. Я не смотрел на него. Боялся. Думал только о том, чтобы быстрее покинуть стол.
Доедая дольку мармелада, я не чувствовал его вкуса. Не ощущал температуры чая. Все мысли были только о том, чтобы поскорей уйти.
Тогда я не умел еще скрывать своих эмоций. Не умел играть роли и одевать маски равнодушия. Все эмоции были написаны на лице.
Его взгляд задержался на моем лице. Я весь сжался и застыл. Так было всегда, когда он смотрел в мою сторону.
О чем он думал в такие моменты, я не знал. Но мне всегда казалось, что он думает, как бы унизить и оскорбить.
Когда вот так молча смотрел на меня, я видел только его глаза. Голубые и холодные. Безжалостные. Нечеловеческие.
Отец допил свой чай. Медленно поставил пустую кружку на край стола и направился в комнату. Там у дивана стояла пустая коробка из-под пылесоса. Он склонился над ней и задумчиво поискал инструкцию. Она лежала рядом, на кресле.
– Кто трогал пылесос?
Сестра перестала болтать ногами и посмотрела на меня. Больше всего на свете в тот момент мне хотелось превратиться в невидимку и исчезнуть.
Но я не шелохнулся. Делать резкие движения, а тем более демонстрировать равнодушие к ситуации было подобно самоубийству.