Конечно, папа не допустит такого позора. Он выкупит меня или пошлёт войска. И тогда немало наших подданных потеряют из-за меня жизнь. И меня будут проклинать в народе. Пусть. Мне всё равно.
Тьма полностью охватила всё моё существо. В эти минуты я ненавидела всех, даже маму с прабабулей.
Зачем? Зачем мама попала в этот мир? Жила бы в своём, и ничего этого не было бы. У меня был бы какой-то другой, обычный папа, и я бы родилась нормальной.
Злые чёрные несправедливые мысли хлестали меня как кнутом. Хлестали тогда, когда я, скрывшись из вида, углубилась в наш огромный дворцовый парк, словно для прогулки. И когда я побежала по парку, плавно переходящему в лес, со всех ног. Хлестали и тогда, когда я добежала до нашей высокой ограды и полезла через неё, ломая ногти и стирая в кровь руки и колени о шершавую стену.
Мною двигало какое-то отчаянное исступление, я была не я, а комок горечи, злости и ненависти ко всему на свете. И прежде всего к себе самой. К своему безобразному жалкому телу, которое не может даже преодолеть преграду. Да наш Эдька ещё во времена моего счастливого детства сколько раз перелезал через сию ограду, туда и обратно, развлекая нас с Алёнкой.
Я сосредоточилась, вспоминая движения брата. Как он подтягивался на руках, как цеплялся ногами за едва заметные выступы… Я вдруг поняла, что именно в этом месте Эдька и любил изображать обезьянку, как называла его Алёнка. Вот и выбоинка, на которую он опирался перед последним рывком. А вот другая, за которую даже можно ухватиться руками…
Вершина ограды остра, и мои ладони в крови. Мне очень больно, но эта боль не заглушает другую, ту, что терзает моё сердце и душу. Я вдруг вспоминаю как кто-то, кажется, Любомир, говорил, что ежели через сию ограду попробовал бы перелезть любой, в ком не течёт императорская кровь, он упал бы замертво в тот же миг.
На мгновение мне становится страшно. А вдруг я… не дочь своего папы? И сейчас моя безобразная туша позорно свалится бесформенным комком? И всё закончится само собой? Где-то на краю сознания я понимаю, что я чудовище, раз могла так подумать. Но мне даже не стыдно. Мне всё равно. Я перешла какую-то ужасную грань, за которой есть только мрак, ненависть и злоба.
Наконец я действительно падаю бесформенным окровавленным комком. Но только по другую сторону ограды. У меня получилось. Я поднимаюсь и, шатаясь, неуклюже ухожу от своей семьи всё дальше и дальше…