На выходе получалось нечто похожее на известный ему роман
«Двадцать тысяч лье под водой». Алексей больше акцентировал свое
внимание на самом корабле, а не на глубинах океана. Он вообще
старался указывать только не вызывающее сомнений и имеющее четкое
описание в книгах. Так, например, не найдя в справочниках моллюска
идентичного наутилусу, он отказался от подобного названия и дал
кораблю имя «Косатка».
Оценить, чего стоят его труды, он сумел еще будучи в пути. Ему
посчастливилось познакомиться с семейством, отправившимся в
путешествие в Старый Свет. Вернее, глава семейства направлялся в
Рустинию по делам, семья же сопровождала его.
Так вот, однажды в беседе Алексей проговорился о своих
начинаниях на ниве литераторства, и Хана, дочь господина Валича,
прямо таки загорелась ознакомиться с рукописью. Болотин, а теперь
господин Дворжак, решил, что это может быть хорошим тестом, и
представил свое творение на суд молодой особы.
Хм… Давненько ему не приходилось так краснеть. Девушка конечно
же постаралась быть тактичной, все же воспитание никуда не денешь.
Но и пары ее сдержанных замечаний по поводу грамотности автора,
отчего невозможно оценить сочинение в целом, было вполне
достаточно. Однако она сделала скидку на то, что господин Дворжак
является иностранцем, и взялась провести правку. А вот когда она
закончила…
Даже с учетом того, что текст полностью был выправлен ею же,
девушка осталась под впечатлением. Она взяла шефство над начинающим
и столь многообещающим автором. Теперь четыре часа в день Алексей
занимался тем, что постигал грамматику рустинского языка.
Отец Ханы отнесся было к этому с подозрением, но убедившись,
что, кроме занятий, там, собственно, ничего и нет, успокоился. Ну
скучно дочери, так что же с того. За ней пытались ухаживать кое кто
из пассажиров, но ни один не заинтересовал молодую особу,
откровенно тяготившуюся их назойливым обществом. А тут увлеклась,
ну и пусть ее.
Вообще то еще лет тридцать назад о подобном общении не могло
быть и речи. Однако век, насыщенный научными открытиями, и
техническая революция сделали свое дело. Не сказать, что границы
между сословиями в одночасье стерлись, но в значительной мере
истончились. Во всяком случае, среди мещан появилась некая
прослойка, которая в той или иной мере оказалась приближенной к
дворянскому сословию, – дельцы, ученые, литераторы, чиновники. Так
что, убедившись в невинности общения, господин Валич взирал на эти
отношения вполне благосклонно, хотя и не терял бдительности.