В целом, жизнь у меня была почти нормальной и спокойной — на
дворе был тысяча девятьсот девяносто девятый год по наиболее
популярному летоисчислению в этом мире, я заканчивал садик, успев,
кажется, прославиться в нём как шизик (э-э-э, пожалуй, опущу этот
этап в жизни), скоро опять в школу…
Не хочу, но кто ж спрашивать будет. Хотя, может, отличником
стану? Хвастаться всем буду, что, значит, Мрак (бабушка явно искала
мужа по фамилии) Виктор Владимирович, был отличником в школе. Или
мне пофиг?..
А ведь действительно. Как же так? Или не совсем пофиг? Важно
ли?
Ещё год прошёл спокойно, пока в шесть лет, когда мне скоро уже
нужно было пойти в школу, мы с семьей не получили весть, что моя
бабка при смерти. И, конечно же, она хотела видеть меня, своего
ненаглядного, любимого внука.
Эх…
***
— Выйдите все, кроме Витьки, — скрипучим голосом отдала приказ
бабушка, лежа, скажем так, на смертном одре. — Мне есть, что ему
сказать перед уходом.
Мы были не в её укромной кладовке молодого и не очень
оккультиста-демонолога, а в обычной спальне с большим, красным
ковром на стене. Заостряю я на нём внимание потому, что от него
распространялась какая-то красная аура и буквально пытались
вырваться души, крича о помощи. Раньше я этого не замечал, но в
последнее время моё восприятие материальной реальности окончательно
наложилось на восприятие потустороннего, из-за чего я стал замечать
если не вообще «всё», то почти.
Да, я уже говорил, что отдалённым эхом начал слышать слова и
звуки этих сущностей? Ну, теперь сказал.
— Мам, ну ты чего, нельзя же так… — попытался образумить бабку
Свету папа, но та что-то сказала на латинском, по комнате прошёл
лёгкий ветерок с чёрной аурой, и все болванчиками вышли.
Ох уж эти историки, никогда не перестаю удивляться.
Мы остались в её комнате одни, не считая компании кричащих от
боли заточенных кровавых (думаю, просто спецэффекты) духов. Я
смотрел на неё сверху вниз из-за её лежачего положения, ожидая
чего-то пафосного.
Но развлекательная программа началась иначе.
— Возьми меня за руку, пожалуйста, — уже намного более нежным,
семейным голосом именно что попросила меня, а не приказала она.
Я такому изменению удивился, взяв её за руку. Даже если сейчас
сожрёт меня, превратившись в волка, — пускай. Не хотелось бы,
конечно, но куда я в случае чего убегу? А тут ещё и тоном не
безумным, а вполне заботливым попросила.