— И-и-игорёшка, я так ра-а-ада, — растягивая звуки, потрепала по
голове начавшего трястись мальчика женщина, после чего перевела
взгляд уже на меня. Её улыбка стала ещё шире. — Та-а-ак ты его
но-о-овый друг, да-а-а? Меня зо-о-овут тётя Мари-и-ина, а
те-е-ебя?
— … — я выразительно приподнял бровь. — Виктор.
Какой же фарс. Наверное, ещё более странно я представился. Ну
да, так же все восьмилетние Викторы делают.
Женщина улыбнулась ещё шире, растягивая свою лыбу едва ли не до
ушей (специфическая гимнастка, наверное), после чего засмеялась.
Неестественно и неприятно для слуха.
— Ка-а-акой ми-и-илый ма-а-альчик, — попыталась погладить она
меня по голове, но я ей улыбнулся на её же манер, из-за чего
женщина, наклонив голову, убрала руку, сделав вид, что и не
пробовала этого сделать. — По-о-ойдёмте ку-у-ушать…
Квартира была двухкомнатной и в ней точно нужен был ремонт —
обшарпанные стены, порванные занавески, на потолке я видел такие
следы, словно кто-то ногтями шкрябал путь на свободу. В самой
квартире было не шибко чисто — в ней явно нужно было убраться, чего
женщина не делала. Хоть бы своё чадо к этому пристроила,
честно.
Кухня была совсем небольшая, как и столик, за который нас
усадили и поставили тарелки с каким-то мясом.
— Тётя Марина, мне нельзя, — поднял с еды на женщину голову я. Я
бесстрашный, а не совсем тупой, в конце концов.
По крайней мере, хочу в это верить.
Улыбка женщины чуть поникла.
— Мо-о-ожет ку-у-усочек?
Ага, щ-щ-щас.
— Нет. Мне нельзя.
Наблюдавший за всем этим паренёк, послушно кушавший мясо,
явственно сжался, словно сейчас станет свидетелем жёсткой
чернухи.
— …хо-о-орошо, Ви-и-итька… — как мне показалось, чуть недовольно
крутанула головой женщина.
То есть, именно «крутанула», сделала круговое движение, словно
делает разминку перед тренировкой. Неужели она не просто посещает
форумы для мамочек, а является, как минимум, его модератором? Кто
знает, кто знает. Вполне возможно, что я наткнулся на ещё более
опасное существо, чем думал изначально.
После того как Игорь поел, мы пошли в его комнату, где он просто
плюхнулся на свою кровать, уставившись на свою старенькую люстру, в
которой перегорело две из трёх лампочек. Свет был неприятный глазу,
какой-то кислотно-оранжевый.
Мы пробыли в тишине минут пять и, когда я уже устал от тишины,
планируя заговорить, в квартире раздались какие-то звуки.