– И я знаю русский, – сказала просто Эва. – Мои родители научили меня ему. А еще я свободно разговариваю на арабском, это мой второй родной язык.
– Зато я, кроме своего, не знаю никакого другого, – гордо заявил Джон. – Мы, американцы, не очень-то любим учить чужие языки.
– Ну да, – кивнула Эва, – вы предпочитаете, чтобы весь мир разговаривал на вашем.
– Ну, это слишком громко сказано, юная леди, – возразил Джон. – Хотя доля правды в ваших словах есть, хе-хе-хе…
Эва одарила его презрительным взглядом, но решила, что дальнейшая трата слов будет напрасной. Все равно каждый останется при своем мнении, особенно этот старый янки, который ни о чем, кроме своих дорог, не думает и думать не хочет.
– Чудная девочка, скажу я вам, – прошептал Джон на ухо Роману. – Настоящая арабская кобылка. Был бы я помоложе – уж я бы ее объездил, точно вам говорю, – при этом он облизнулся и покосился на бутылку, в которой виски еще оставалось примерно на треть.
Роман налил ему, себе и Эве. Пол, когда он поднес горлышко бутылки к его стакану, накрыл стакан ладонью и отрицательно помотал головой.
– Завтра много дел, – пояснил он. – Нужна свежая голова. С меня достаточно, благодарю вас.
– Нам больше достанется, – пробормотал Джон, опрокидывая свою порцию.
Роман чокнулся с Эвой и медленно выпил, глядя на нее. То ли виски был таким крепким, то ли девушка настолько хороша, но с каждой минутой она нравилась ему все больше.
– Пойдемте потанцуем, Эва, – предложил он, ставя стакан на стол.
– Пойдемте, – легко согласилась она.
Роман поднялся, протянул ей руку и увлек за собой на танцплощадку.
Как раз началась медленная композиция. Он обнял ее за гибкую талию и тут же ощутил, как упруго подалось под рукой все ее тело. Что там говорил Джон об арабской кобылке? Сравнение хоть куда.
Эва, не робея, вся пунцово-розовая от выпитого виски, близко прижалась к Роману высокой грудью. Теперь ее яркие голубые глаза были совсем близко от него.
– Вас, наверное, удивляет, что я, немка, похожа на местную жительницу? – спросила она.
– Немного, – признался Роман, вдыхая тонкий аромат ее духов и нежной кожи.
– Все дело в том, что мой отец – сириец. Они с мамой, чистокровной немкой из Восточного Берлина, познакомились в Москве, в начале восьмидесятых. Они учились в Институте дружбы народов, жили в одном общежитии, ну и между ними возникла любовь…