Октябрь 1998 г. – февраль 1999 г.
Учебная база, остров Корсика, Аяччо
«Si vis pacem, para bellum» [6]
... – Ну что, сержант? Как настроение? – спросил у Андрея улыбающийся Жерарди, когда тот, выполняя приказ, явился в генеральский кабинет после своего «почетного караула».
– Готов выполнить любой приказ, месье генерал! – гаркнул Андрей так, что задрожали стекла.
– Обиделся... – заключил генерал и потер широкой ладонью свой короткий седой «ежик».
– Никак нет, месье генерал!
– Обиделся. И в чем-то ты, Ален, прав. Но! – Указательный палец Жерарди уткнулся в грудь Филина. – Хоть ты и оказался впоследствии героем и блестяще провел операцию, взяв командование на себя, но тем не менее ты нарушил приказ, данный тебе в боевой обстановке! Приказ генерала, сержант! А такие нарушения Устава, как правило, караются трибуналом!.. Да и потом... Я при свидетелях обещал наказать строптивого капрала, так что не обессудь.
Андрей только улыбнулся на эти слова, что не осталось не замеченным Спайдером:
– Вот и правильно, сержант! Относись к этому с юмором! Как устроился?
– Казарма пуста, месье генерал.
– Именно, сержант! – Спайдер хитро прищурился: – А ты ожидал небось шикарный прием?
– Я не люблю оваций в свою честь, месье генерал, просто хотел поскорее вступить в командование подразделением. Но командовать придется, как видно, только кроватями да тумбочками.
– Это хорошо, Ален, что ты не потерял чувство юмора – в нашей с тобой службе без него прямая дорога к психиатрам.
Жерарди пристально посмотрел в глаза Андрея. Казалось, что сквозь зрачки он взглянул в самую душу. От этого «рентгена» у Филина мурашки побежали от макушки до пят, но своего взгляда он не отвел, хотя и стоило это огромных усилий.
– И упрямства в тебе достаточно – это хорошо!
Генерал перестал «просвечивать» своего подчиненного и, поднявшись из-за стола, направился к резному комоду красного дерева.
– Как ты, сынок, относишься к крепким напиткам?
– В меру, мон женераль, и только когда есть повод.
– В меру – это хорошо! А вот насчет повода...
Хлопнула закрывающаяся дверца комода, и Жерарди направился к невысокому стеклянному столику и двум глубоким кожаным креслам, держа в одной руке два широких стакана, а в другой – пузатую матово-зеленую бутылку с этикеткой «XO Camus».