– Да обычно, как всегда.
– Нет, капитан, необычно. – Она погладила ладошкой колючую щеку Филина. – Вы, мужики, все одинаковые. Даже офицеры. Как только понимаете, что есть неслабый шанс на бабу влезть и потереться с ней пупками, то никогда этот шанс не упустите! Никто и никогда! А ты вот другой… Я уже и так и этак, аж «сок» пустила, а ты все никак. Спасибо, Серега помог. А я ему… С той сыкушкой малолетней… Да-а! Не уломала бы я тебя, если бы не перехитрила… Ну, и в сердце что-то… В общем, я это сделала. От души! Тебе понравилось?
– Еще бы.
– Ну, вот и прекрасно.
– А как?
– Не отвертеться от тебя, да? Ладно! – Лана поднялась и отворила дверь парилки. – Пойдем, покажу кое-что… Да и выходить отсюда пора, а то зажаримся до хрустящей корки…
…Усевшись за низкий столик, они махнули еще по одной рюмахе водки, и Андрей вопрошающе уставился на Лану.
– Ладно… Слушай, пиявка!
Она медленно, даже как-то задумчиво, разлила по пустым рюмочкам остатки водки. Затем потянулась всем телом в сторону своей одежды, лежавшей аккуратной стопочкой на пустовавшем кресле. Поискала что-то рукой в этом «ворохе», да так и осталась лежать на кушетке, только немного изменив позу – перевернулась на спину. В ее ладошке появилось нечто блестящее. Присмотревшись немного, Филин узнал эти предметы. Да! Эти блестящие металлические шарики были ему знакомы. И не менее десяти лет… Это были именно те китайские «поющие» шарики[15]. Они так же, как и те, которые были в сумке Филина, мелодично позванивали, но… Были вполовину меньше размером, с грецкий орех примерно. Как если бы они были «детские»…
– Можно? – Андрей протянул было руку.
– Не сейчас. Позже… – ответила Лана и стала очень умело крутить шарики в своей ладони. – Или тебе уже не интересна моя тайна?
– Рассказывай!
– Ну, вот… Я немного издалека начну. Ага? Ты никуда не торопишься? – Она вопросительно посмотрела на Андрея.
Филин взглянул на свои часы:
– 5.00… Маська будет спать еще часа три… Дана вывести на прогулку тоже примерно в это же время… А благоверная… Так она после вчерашнего проснется только к обеду и, как всегда, ни хрена не будет помнить, скотинка.
– Веселая у тебя семейная жизнь.
– Какая есть… Да и виноват я перед ней[16]… Так что, рассказывать-то будешь?
– Слушай… Я с десяти лет занимаюсь хатха-йогой…