Если главным критерием отбора материалов для воссоздания картины мира является «хочу» индивида, то нарушается целостность этой картины: нельзя хотеть того, чего не знаешь и о чем не догадываешься. Личность познает себя и мир «через себя», посредством отражения в системе зеркал, а если последнее не система, а стечение случайностей, то невозможно познать ни мир, ни себя.
Между тем такая дробность и фрагментарность является бедой не только публики, но и журналистов, которые становятся рабами персональных компьютеров и Интернета, они пишут не о своем впечатлении, воссоздают для аудитории не картину, которая их поразила, а пересказывают и комментируют факты, пришедшие из разных источников. Объективность здесь оказывается мнимой или виртуальной, потому что журналист лжесвидетельствует, говоря о том, чего не видел. Когда-то А. Ахматова, по воспоминаниям А. Наймана, сказала, что вся литература 20 века «литературна», т. е. вторична: ее источник не в непосредственном переживании жизни, а реминисценциях, аллюзиях и переживаниях, рожденных искусством. Постмодернизм в литературе основан на вторичном переосмыслении ранее написанных текстов как специальном приеме. Если и журналистика соблазнится возможностью стать вторичной, она станет совсем не нужной тому, кто из нее не сможет выбрать новостей, способных обогатить его новым знанием, способным преломить мир и увидеть прежде невидимое. Хотя постмодернизм и не добавил литературе большого числа поклонников, все же прием переосмысления в ней более допустим, как в искусстве слова, где произведение интересно уровнем мастерства и оригинальностью позиции автора. В журналистике первичен объект отражения, то есть сама действительность, от него ждут описания тех фактов, которые не мог наблюдать сам читатель, приемы же и методы интерпретации, так сказать, «взгляд и нечто» не могут быть самоцелью, тем более, если они подменяют собой картину мира.
Недостаток знания рождает недостаток общения и наоборот, так как эти два процесса взаимосвязаны. Чем сильнее будет усугубляться изолированность человека в обществе, его одиночество, тем сильнее он будет искать в СМИ не новостей или информации как знания, а замену нарушенной гармонии между собой и другими, тем сильнее он будет искать отражения своего «Я» в других. В гениальном гоголевском «Ревизоре» Петр Иванович Бобчинский просит Хлестакова просто сказать в Петербурге, что гдето живет в уездном городе N он, П.И. Бобчинский, и больше ничего ему не нужно, будто само знание о его существовании в придворных кругах подтверждает его существование. Если использовать понятие вывернутого пространства, то нынешние потребители информации, загнанные в «тюрьму одиночества», пытаются вырваться из нее, узнавая себя в других, известных, популярных, раскрепощенных публичных фигурах политиков, звезд кино- и шоубизнеса и т. д. Узнавая подробности их жизни, впитывая были и небылицы об их быте, рядовой маленький человек конца 20 века не принимает их сходства с собой, а утверждает свое существование как оправданное тем, что независимо от известности или богатства основная человеческая сущность и у него и у них одинакова.