– Сейчас выйду, – пообещала ведьма. –
Жди.
Не стану врать, подумал было, что она
меня здесь, у калитки, сейчас с полчаса промаринует, но нет, через
пару минут старушка подошла ко мне, зябко кутаясь в здоровенную
темно-лиловую шаль.
– Кости ломит, – пожаловалась она мне
и глянула на небо. – Но оно понятно, как раз днями черемуха
зацвела.
– И какая тут взаимосвязь? –
озадачился я.
– Прямая, – пояснила бабка. – Зацвела
черемуха – жди холодов. Нынче к вечеру хмарь натянет, а завтра с
севера ветра холодные задуют. Все, до русальих недель теперь тепла
не жди.
– Досадно, – опечалился я. – Впрочем,
это тот случай, когда мы сами ничего изменить не можем, потому
приходится принимать то, что есть. Да и не за тем я здесь. Дарья
Семеновна, позолоти ведьмаку Сашке ручку честно заработанной
наградой.
Я придал лицу наивно-наглое выражение
и вытянул руку так, чтобы раскрытая ладонь оказалась под самым
носом ведьмы.
– Подавись, – ласково проворковала
та, достала откуда-то из-под платка миниатюрный узелок и положила
его в эту самую ладонь. – Вот все же хваткое у вас поколение, из
всего выгоду извлечете. Нет в вас бескорыстия.
– Есть, – возразил ей я, развязывая
тряпицу. – Вопрос всегда только в доходности, которую может
обеспечить это бескорыстие. Дарья Семеновна, тут точно половина
корня? Вроде тот огрызок, что ты мне тогда показывала, побольше
был.
– Клянусь Луной – половина, –
недовольно буркнула бабка. – Да и какой смысл мне тебя дурить?
– Прямой, какой еще? Как и мне тебя,
ради правды. – Я взвесил мандрагыр на ладони. – Н-да, невелик
прибыток.
– Смотря для чего. – Дара оперлась
локтем на калитку. – Если баб, к примеру, от бесплодия лечить, то
тебе этого кусочка на дюжину яловых хватит, а то и поболе. Слышала
я, ты таким образом промышлял одно время.
– Случалось, не стану скрывать. – Я
зажал кусочек корня пальцами и повертел его влево-вправо. – Жить на
что-то было надо. Дарья Семеновна, а возраст у него какой? Сотня
лет будет?
– И-и-и, милай! – захихикала старуха.
– Если бы у меня эдакое сокровище в закромах имелось, я бы его тебе
сроду-роду не предложила. И даже не упомянула бы о том, что оно у
меня есть. Такие вещи, как старый мандрагыр или живая вода, – они
не для всех, ясно? Они только для себя и больше ни для кого. А
этому три десятка лет всего.