– Ну, если в принципе, то да, в таких
книгах много чего имеется. Правда, не все, что там написано, стоит
в ход пускать, чтобы хуже, чем есть, не стало. А если о проклятой
девке говорить… Ты уверен, что ей самой то нужно? Может, ей и так
хорошо живется? Настоящее старое проклятие, наложенное одной из
первых праматерей, ведьмак, штука очень тонкая и очень непростая.
Оно что-то отнимает, это так, но при этом непременно что-то в ответ
дает как компенсацию. Это сейчас все стало просто и банально:
простенькие сглазы, незамысловатая порча, иная чепуха… А тогда, в
истоках времен, когда новая вера еще не угнездилась, а старая в
самой силе пребывала, на мелочи не разменивались. Если уж карали,
то на совесть, так, чтобы и через тысячу лет потомки-бедолаги для
себя решить не могли, как им лучше жить – с проклятием или без
него? И какую долю для своих детей, внуков и правнуков выбрать. Вот
ты знаешь, чего именно она лишится, если все по-твоему
совершить?
– Нет.
– И я нет. Но мне все едино, потому
как я с той девкой дружбу не вожу. Более того, она мне враг, как и
все их отдельское семя. Чем им хуже, тем мне лучше. А вот тебе,
похоже, не все равно. Верно же?
– Ой, вот только давайте обойдемся
без этого психоанализа, хорошо? – поморщился я. – Просто
спросил.
– А я просто ответила, – сверкнула
белоснежными мелкими зубками Дарья Семеновна. – И все довольны.
Пора, пора разговор заканчивать, а
то, чего доброго, не я в плюсе после него останусь, а зараза
соседка. А ведь я хотел с ней еще пообщаться о Бэлле и о заклинании
перемены участи. Но на этот раз все же воздержусь.
Но книга Рогнеды, похоже, все же у
нее, права Марфа. Собственно, она это даже и не скрывает особо.
– Ладно, пойду свой мильен
выигрывать. – Соседка в очередной раз запустила конечность под
шаль, а когда она ее достала обратно, то в ней вместо айфона была
зажата стопка билетов. – Повезет же мне когда-нибудь, верно?
– Непременно, – заверил ее я, даже не
пытаясь понять, как именно те к ней попали. – Даже не
сомневайтесь.
Все то оставшееся время, которое мы
провели в Лозовке, я то и дело поглядывал на Викторию, которая
сегодня утром была непривычно весела и общительна. То ли запоздалый
шок на нее обрушился, то ли еще чего – не знаю, но факт есть факт.
Время от времени в саду и доме даже звучал ее искристый смех, что
изрядно удивляло не только меня, но и ее коллег.