– Надеюсь, не разбудила? – ласково
осведомилась у меня бизнес-леди. – Ты извини, просто раньше никак
не получалось позвонить.
– Так и не звонили бы, – резонно
ответил я, добавив в голос сонливости чуть больше, чем в нем на
самом деле было. – Или что-то срочное?
– Срочное, Саша, – печально
произнесла Ряжская. – Срочное. Без тебя, боюсь, никак не
обойтись.
– Но два года как-то обходились? – я
зевнул. – И ничего, никто не умер.
– Если бы ты только мог представить,
насколько ты неправ, – вздохнула моя собеседница. – Скольким
хорошим и добрым людям ты мог помочь, если бы не мотался невесть
где столько времени.
– Думаю, кое-какие слова в вашей
фразе надо поменять.
– Какие именно?
– «Хороших и добрых» следует заменить
на «полезных и влиятельных». Или я не прав?
– Даже если и так, что такого? И
потом, одно не отменяет другого. Разве влиятельный человек не может
быть хорошим?
– Может, – согласился я. – Почему
нет? Да все мы хорошие, особенно когда спим зубами к стенке.
– Рада, что мы с тобой понимаем друг
друга. Ведь понимаем же, да?
– Нет, не понимаем. Я раз за разом
вам пытаюсь объяснить, что роль придворного лекаря при семействе
Ряжских мне не нужна, а вы упорно пытаетесь меня на нее оформить.
Иногда мне кажется, что проще вас убить, чем вбить в голову то, что
у нас разные взгляды на жизнь и смерть.
Замолчала. Как видно, задумалась над
словом «убить», прикидывала – это я шучу или нет?
– И ведь заметим, я было даже чуть
поддался на ваши уговоры. Почему? Потому что мне показалось, что,
возможно, мы сможем кое-какие партнерские дела вести. Более того, я
проникся этим потенциальным сотрудничеством, встретился с вашим
супругом, человеком, признаемся, не очень приятным, и даже простил
ему то, что он ко встрече со мной подготовился не самым миролюбивым
образом. Подобное, чтобы вы знали, вообще мало кто из моих коллег
по цеху с рук спустит. А я глаза закрыл. Это ли не свидетельство
моего к вам огромного расположения? Что там, я даже посетил с вами
клинику Вагнера и помог вашей сестре. Кстати, как она?
– Значительно лучше, – чуть севшим
голосом сообщила мне женщина. – Про тебя вспоминает часто,
спрашивала меня, не заглянешь ли ты к ней еще раз.
– Вот! – укоризненно произнес я. – Но
что же я получил от вас в ответ? Буквально плевок в лицо. Нет,
дорогая моя Ольга Михайловна, так не пойдет. Знаете, у меня есть
понимание о том, что такое самоуважение. И говорю я с вами сейчас
лишь потому, что меня мама с папой в детстве хорошо воспитали,
привив почтение к людям старшего возраста.