— Врешь — не возьмешь! — бросился в
стремительную атаку. Я зажмурилась. Мама, охнув, начала оседать,
теряя сознание, а папка, зловеще захохотав, уже сидел верхом на
Валерке, ломая его на болевой.
— Сдаешься? — хрипел он. — Сдаешься?
— И хлестал седыми усами по ухоженной коже лица жениха. Валера
подозрительно молчал, удивляя папу — тот почти сломал ему руку.
— Он сдается! — не выдержала я. —
Папа! Он сдается!
— Точно?! — грозно рыкнул старик,
склоняясь еще больше над поверженным женихом.
— Я сдаюсь, — покорно согласился
Валера, бесстрастно кивая.
— Умничка! — Папа резво вскочил.
Протянул руку моему избраннику, тепло улыбаясь. — С характером что
ли, Валерчик? Я же тебе чуть руку не сломал!
— Ничего.
— Ничего?! — хмыкнул папка. — Другие
против меня и минуты не могут выстоять, я же из ВДВ! Ты не из
ВДВ?
— Нет.
— Из разведки что ли? Жаль. Вместе бы
в фонтанах купались. — Папа побрел в сторону дома, теряя к нам
интерес. У самой двери остановился, оборачиваясь, спросил, тараща
глаза, и тыкая пальцем:
— А молоток ты умеешь держать?!
— Умею.
— Может ты еще и плотник? Мне вот
крышу надо в доме подлатать.
Валера поднял голову, оценивая фронт
работы, кивнул:
— Конечно, к утру перекрою всю.
— Да иди ты спать! — рявкнул
удивленно папка. Валера растерянно посмотрел на меня, не понимая,
какая команда первична, а какая вторична. Я вздохнула.
— Иди Валера спать. Устал с
дороги.
Жених кивнул и бодро зашагал в
сторону дома, минуя папу, поднялся по крыльцу и тихонько затворив
за собой дверь, скрылся.
Папа растерянно посмотрел на
меня:
— Ты его бьешь что ли?! Зашуганный
какой-то! Куда он?
— Спать.
Папа пошкрябал седой ежик волос.
— Ладно. Мне тогда вишневки больше
достанется.
— Не мечтай! —буркнула мама и тоже
проплыла в дом.
Мы сидели за маленьким столом,
заваленным деревенскими харчами. Над головой тускло светила лампа —
родители, как обычно экономили по привычке на электричестве.
Молчали. Папа хрустел, с наслаждением приканчивая пучок лука. Мама
отрешенно смотрела перед собой, скрестив руки под передником.
Я не выдержала.
— Ну как?
Папа захрустел еще громче.
— Мама! Ну как он тебе?!
— Ой, дочка. Я не вмешиваюсь. Тебе
жить дальше.
— Мама! Как тебе Валера?
Понравился?
— А почему он должен нравится маме? —
спросил папа, макая лук в солонку. — У него, что? Член с ножку
младенца, чтоб он всем бабам нравился?