никогда не будет, стало так горько и обидно, что на глазах
аж навернулись слезы…
А потом я уснул – и увидел сон.
Сон.
Тихо поскрипывает еще совсем тонкий
наст под копытами лошадей, да вьется легкий пар, поднимаясь вверх
от ноздрей животных и наездников. Разговоров в лесу практически не
слышно: ратники напряженно вглядываются вперед – туда, где по
прочному, толстому льду, сковавшему воды Вороножа при первых же
сильных морозах, гигантской змеей ползет масса степняков! Половцы и
мокша, огузы из Хорезма и прочие покоренные монголами народы
следуют впереди завоевателей, разбавленные десятниками, сотниками и
тысяцкими из их числа. Следуют грабить и убивать, не щадя ни малых
детей, ни их матерей, ни старых ни убогих, ни монахов, ни князей –
всех ждет смерть под их стрелами и саблями! Или тяжкий, постылый
полон длинною в остаток жизни, бесчестье и неволя… Много их, идущих
на Русь, в глубину княжества Рязанского, очень много! Но и
ратников, схоронившихся в лесу, подступающему практически впритык к
пологому берегу речки, будет явно не меньше!
Рядком стоят кони елецких
порубежников – а подле них также и воргольских, ливенских,
пронских… Напряженно ждут вои степного пограничья, уже облачившиеся
в брони, одевшие шеломы, натянувшие тетивы на луки, да оседлавшие
лошадей. Справа же дожидаются своего часа княжеские гриди – у них и
оружие, и брони побогаче, а над густой их массой уже возвысился
красный стяг Юрия Ингваревича с ликом Спасителя. А по левую руку
покуда стоит ополчение множества окрестных весей и городищ…
Давно уже прошел по речному льду
половецкий дозор, не обнаружив никаких следов русской рати – с
севера вступила она в лес, вдалеке от реки. А потому следует тумен
сейчас совсем беспечно: кольчуги, у кого они есть, сняты, тетивы на
луки не натянуты, щиты приторочены к седлам – разве что ножны с
легкими клинками к поясам пристегнуты неизменно! Плотно столпились
они на льду во всю ширину реки, да вытянулись «змеей» на две, а то
и на три версты… А гама от иноземцев, а шума! Ржут лошади, кричат,
разговаривают, смеются на разных языках степняки. Зря хранят
молчание ратники, зря боятся за жеребцов – не услышит их в засаде
даже самое чуткое ухо!
Но вот пока еще без сигнала
зашелестело вдруг по рядам рязанцев. Быстро запрыгивают в седла
всадники, крепче сжали копейные древка, рукояти топоров и
перекладины щитов вои из ополчения и отборные ратники пеших дружин.
Дрогнули сердца людей, когда пришло понимание – сейчас уже быть
брани! Но страх вскоре сменили отчаянная решимость и страстное
желание сражаться до конца за родную землю. И пусть у каждого здесь
эта земля была своим собственным малым куском распаханной почвы, да
небольшой избой или вовсе полуземлянкой, стоящей на ней… Да, и
сродники у каждого свои! Престарелые, уже немощные отцы и матери,
да детки малые, да жены любимые – те, за кого и жизнь отдать не
жалко… Но все мужи в рати рязанской понимают, что защитить родных,
защитить свой дом от новой напасти с востока они сумеют лишь
вместе!