Двинулась понемногу вперед старшая
дружина княжеская, а за ней воины городков да крепостей малых, да
ополчение весей. Вначале шагом, между деревьями – а когда уже
воинство русичей приблизилось к самой кромке леса, над рядами
ратников, потомков вятичей и северян (от кого и ведут род вои
елецкие), поплыл протяжный, гулкий звук княжеского рога!
Встрепенулись воины и лошади, подобрались – словно передалась им с
ревом рога отцовская боль и глухой, ищущий выхода гнев Юрия
Ингваревича, потерявшего сына, послом отправленного к Батыю, да
подло ханом убитого... Отказался Федор жену свою Евпраксию, горячо
им любимую, монголу похотливому на ложе привести! За то его и
казнили.
Теперь же пришел час возмездия!
Пришпорили всадники коней своих
верных, вырываясь на простор из лесной чащи! Десятками клиньев
устремились к опешившему врагу умелые дружинники, побежали за ними
следом многочисленные пешцы, вышли к кромке берега лучники – и
запели русские тетивы, посылая во врага оперенную смерть…
- БЕЙ!!!
- ОРУ-СУ-ТЫ!!!
Боевой клич громом гремит над рядами
рязанцев, в панике вопят и пытаются бежать от них потерявшие
мужество степняки! Не успели они собственные луки к брани
изготовить, не успели накинуть шелома и брони! Лишь с легкими
щитами, копьями и саблями встретили они облаченных в кольчуги да
брони дощатые всадников на разогнавшихся жеребцах – и некуда им
ныне деться, стиснутым в кучу на льду Вороножа! Ни назад поскакать,
ни вперед, ни убежать им от рогатин, да мечей, да булав и секир
русских, по головам татар гуляющих весело! А сзади избиваемую толпу
покоренных подпирает несколько сотен отборных тургаудов – монголов
из числа телохранителей чингизидов; с ними стоит и нойон Бури, внук
Чагатая. Неверяще смотрит он на истребляемый тумен, на атаковавшую
из засады рать орусутов! Отправил он гонца-туаджи к Субэдэю,
следующему позади со своим туменом – пусть хоть его нукеры
изготовятся к сечи, да поспешат на помощь! А еще поклялся себе
Бури, что коли жив останется, то весь дозор, врага проворонивший,
прикажет придать самой жестокой степной казни, когда четыре жеребца
разрывают привязанного человека на куски!
…Рассечена татарская «змея» на
куски, истребляют ее рязанцы безжалостно, гибнут степняки во
множестве под топорами и клинками русичей! Но там, докуда еще не
дотянулись мечи и стрелы ратников, там сбиваются покоренные в
плотную толпу, понукаемые монголами-десятниками. Вот уже лучшие
лучники их принялись пускать стрелы в ответ, вот уже встали в
первые ряды немногие вои, имеющие броню. Но все одно вышибают их из
седел и пронзают тяжелыми рогатинами дружинники-пешцы, валят они
всадников вместе с лошадьми лихими ударами двуручных секир! Не
отстают от них и ополченцы, также вооруженные охотничьими
рогатинами с широкими наконечниками, да более легкими копьями.
Рубят их саблями да чеканами, крушат булавами всадники, за одного
погибшего забирая трех, четырех степняков!