Все это время я сидел в зале, думая за каким чертом меня сюда
занесло. Понемногу рядом со мной появлялись люди, видимо артисты,
тоже пришедшие на репетицию.
В скором времени из зала стали слышны реплики, что некоторым
товарищам пора и честь знать, и освободить место театральному
коллективу.
Реплики были довольно безобидными, что объяснялось простым
обстоятельством. В составе репетирующего ансамбля на сцене стоял
главный режиссер театра и заместитель министра культуры. С ними
особо не поспоришь.
Но видимо даже такие ремарки сделали свое дело, допев очередную
песню, Манок в полном составе покинул сцену и исчез в неизвестном
направлении. Только главный режиссер Паули Ринне, проводив друзей
печальным взглядом, остался на месте.
- Понятно, - сообразил я. – Мужики сейчас причастятся по
чуть-чуть, поговорят за жизнь и по домам.
Пока артисты, оживленно перебирались на сцену, режиссер подошел
ко мне и, улыбнувшись, спросил:
- Молодой человек, ваш коллега по работе Энсио Венто
настоятельно рекомендовал глянуть вас на сцене. Полагаю, раз вы
пришли и даже терпеливо дождались окончания репетиции, против такой
пробы вы ничего не имеете?
- Раз уж я здесь, стыдно было бы отказываться от такой
возможности. Давайте попробуем.
- Отлично, - заметно обрадовался Ринне, - проходите на
сцену.
Когда я вышел на освещенную сцену, на меня с любопытством
уставились глаза артистов.
- Александр,- Ринне вновь обратился ко мне. – Энсио рассказывал,
что вы неплохо знаете эпос Калевала. У нас сегодня вечером идет
спектакль «Куллерво», вы сможете вспомнить подходящий стих из
эпоса. Если да, то просим.
-Хорошо, - неожиданно осипшим голосом сказал я и откашлялся. – Я
прочитаю то место, где Куллерво, узнав о смерти матери, находится в
большой печали.
Еще раз откашлялся и негромко начал говорить, стараясь
интонациями передать переживания юноши, потерявшего мать.
"Горе, горе мне, бедняге,
матушка моя скончалась,
та, что мне кроила полог,
одеяльце вышивала,
из кудели нить крутила,
с веретенцем управлялась.
Не было меня с ней рядом,
как родная умирала.
То ль от холода замерзла,
то ль от голода угасла?
Вы покойницу обмойте
привозным из Саксы мылом,
в саван шелковый оденьте,
в полотняные одежды!
Лишь потом везите в калму,
лишь потом заройте в землю,
с причитаньями везите,
в яму с воплями спустите!