-Лады, подожду, - согласился я и потопал в студию.
Отработав утренние новости, я глянул на часы, минут тридцать
нужно было подождать Воронина и, я решил выпить чашечку кофе в
буфете.
Когда я заканчивал второй бутерброд с сыром, в дверь торопливо
зашел Коля.
Сев ко мне за столик он вытащил из кармана двойной тетрадный
листок, исписанный каллиграфическим почерком.
- На, почитай, - Колька передал мне в руки эти листки.
Письмо, а это было письмо, начиналось следующими словами:
Здравствуй, Коля, давно собиралась тебе написать, но все не
могла решиться. Сегодня собралась с духом, и, как видишь, пишу. Я
знаю, что ты был ко мне неравнодушен все десять лет нашей учебы в
школе. К сожалению, ты был очень нерешительным мальчиком, и я зря
ждала от тебя инициативы. Самую большую обиду ты нанес мне, когда в
десятом классе написал записку с просьбой о встрече. По почерку я
сразу догадалась, кто её автор. Я так ждала этой встречи. Но вы,
жестокие мальчишки, решили посмеяться надо мной. Я так плакала,
когда пришла домой. Но мама мне сказала, что я должна быть гордой и
не показывать никому свою обиду.
Наверно поэтому на следующий год после школы, я вышла замуж
за Арво и уехала с ним в Таллин.
К сожалению, ничего хорошего из этого брака не вышло,
оказалось, что мы с ним совершенно чужие люди. В прошлом году я
развелась и хочу уехать из Эстонии.
Коля, я знаю, что ты до сих пор один, у тебя никого нет, мне
Света Шитикова регулярно пишет обо всех одноклассниках. Я бы очень
хотела начать новую жизнь с тобой. Мы оба одиноки, нравились друг
другу, давай попробуем, может у нас все получиться.
Дальше письмо я читать не стал, потому, что вспомнил, как это
было тогда.
Действительно в первой жизни, Коля получил это письмо и так же
подходил ко мне с вопросом, что делать?
Мне тогда был всего двадцать один год, что хорошего я мог
посоветовать? Ничего.
Матильда, все же приехала в Петрозаводск, но с Колькой так и не
встречалась. О её дальнейшей судьбе ничего не знаю, а вот Коля, как
тонкая артистическая натура, начал прикладываться к бутылке,
сначала понемногу, пока окончательно не спился. В его квартире не
проданными оставались только ободранные стены, даже унитаз он
ухитрился продать. Если бы в те времена можно было продать
квартиру, наверно, он бы продал и её.