Мы подошли к машине, Никита открыл
багажник и положил в него пакет.
— Клади сумку, — сказал он.
В этот момент с лавочки раздалось
ржание, которое вполне могло сойти за лошадиное.
— Слышь, Соболь, ты что, к этому
педику жить переезжаешь? — крикнул Антон, заставив Никиту удивленно
поднять брови и внимательно осмотреть источник звука.
— Что это за придурки? — спросил он у
меня.
— Местная гопота, живут по принципу:
сила есть — ума не надо, — ответил я. — Поехали, не обращай на них
внимание.
— Как это — поехали? — улыбнулся
Никита и нервно захлопнул багажник. — Таких мудаков обязательно
нужно учить уму-разуму, иначе они могут неправильно расставить
приоритеты в жизни. Так что, дружище, пошли их спасать от
морального разложения.
Я посмотрел на Никиту и с удивлением
для себя обнаружил, что до этого момента мне не приходилось видеть
у него подобное выражение лица. Его губы растянулись в
презрительной улыбке, а затем он не спеша пошел к лавочке. Я шел
рядом с ним и ловил себя на мысли, что в этот раз я поступаю не так
как обычно — до этого я предпочитал уходить от конфликта с этим
уродом. Я не считал это трусостью, скорее, тактическим отступлением
— к чему ввязываться в бессмысленную драку с идиотами? Сейчас все
было иначе и это было странное, непривычное чувство.
Никита был примерно моего
телосложения, такой-же обычный худощавый парень, поэтому никакой
опасности с точки зрения ржущих на лавочке парней, мы для них не
представляли. Даже наоборот — увидев, что мы идем в их сторону, они
поднялись и с нетерпением ожидали, когда мы подойдем, чтобы они
могли надавать нам по ушам. В этот момент я почувствовал в своем
теле новые, непривычные ощущения. Мое тело казалось мне пружиной,
которая в любой момент может стремительно разжаться, а мозг был
настроен на драку, несмотря на явно преобладающие силы противника.
Странное чувство и пока для меня не очень понятное — если раньше
перед дракой я чувствовал некоторую тревогу, то сейчас лишь
спокойную и твердую решимость. Наверное, именно так и должна
действовать полученная мной недавно способность — боевые
рефлексы.
Когда до них оставалось метров пять
Никита ускорил шаг, а затем случилось нечто такое, чего
впоследствии я не мог вспомнить в деталях. Мне показалось, что
Чернов вдруг взлетел на несколько метров вверх и с высоты ударил
одного из этих придурков коленом в голову, тот упал как мешок с
дерьмом. Всего мгновение и вот уже кулак Никиты с каким-то хрустом
врезается снизу в челюсть второму, тот дико вопит и падает на
колени. От жуткого удара кожа на его челюсти лопнула и теперь по
рукам, которыми он прикрыл лицо, густым сиропом текла темно-красная
кровь.