– По две копейки за лист заплачу, хорошие деньги. Листов сорок выйдет, а мне два раза надо: один мне, другой – Туче Ярославичу.
– Афонька, небось, гривну за страницу просил? – хмыкнул Нечай.
– Просить он, может, и просил, да кто б ему столько заплатил! – захихикал староста, – нет, честно скажу – по пять копеек он брал. Жадный, собака. Так как? Возьмешься?
– Возьмусь, возьмусь, – успокоил его Нечай, – бумаги только дай с запасом, чернил… Перьев сам найду. А то по полушке за лист бумаги отдам – от твоих хороших денег ничего не останется.
– Это – как скажешь, это я понимаю, – согласился староста, – сто листов тебе хватит? Что не испишешь – себе оставишь, тоже барыш.
– Хватит, – кивнул Нечай. Писал он чисто и испортить бумагу не боялся.
После обеда староста битый час показывал ему, что писать в отчете, дал тот, что писал Афонька в прошлом году, исчирканный и исправленный. Все четыреста дворов Рядка: дети, жены, коровы, лошади, овцы, кузницы и мастерские, дома, сараи – отчет включал всё.
– Вот тут умерших я вычеркнул просто, а если ребенок народился – я вписал. А вот тут, смотри, у Семена лошадь пала, я ее вычеркнул. Так он молодого конька купил, я зачеркивание перечеркнул. Понятно будет?
Нечай хмыкнул.
– Вот тут написано, сколько за что боярину причитается. Ты уж посчитай, ладно?
– За два алтына, – кивнул Нечай.
– Ладно, за два алтына, – вздохнул староста, – только хорошо посчитай, мне ж расплачиваться с ним надо.
– Хорошо посчитаю, не бойся.
Нечай собрал прошлогодние листы, а бумаги и чернил староста пообещал с внуком прислать под вечер.
– Долго писать-то будешь? – спросил он на выходе.
– Неделю, не меньше. Нормально?
Вообще-то Нечай мог переписать это за пару дней, если начинать утром, а заканчивать вечером, но куда ж ему торопиться?
– Ой, что ты! Не спеши! Афонька месяц писал!
Нечай только усмехнулся: батюшка не только жадный, но и ленивый.
Тяжелая чужеземная монета жгла ему карман, мысли о службе у боярина не давали покоя: внутри кипело негодование. Да за что ж? Конечно, надо отказаться, но кто же знает Тучу Ярославича? Так позарез ему дьякон потребовался? Ведь если боярин разозлится, что ему стоит отправить Нечая в архиерейский дом или к воеводе, где с его клеймом на щеке быстро разберутся? И хоть в монастырскую тюрьму он попал под чужим именем, все равно дознаются, кто он и откуда сбежал.