Я взглянул на Ольгу:
– Вина?
– Только чуть-чуть.
Вино принес Клим, тоже собственного приготовления. В нем нет ни капли воды, сказал он, только виноградный сок. Вино и в самом деле имело необыкновенно легкий терпкий вкус и по цвету напоминало играющий в солнечных лучах рубин.
– Игорь? – Я вопросительно посмотрел на Гуфи.
– Я лучше водки выпью.
– Плохо не будет?
Игорь надул губы и замотал головой. Я пожал плечами и плеснул ему водки.
На небесной тверди заблестели первые льдинки звездочек, весело подмигивая друг другу.
Ольга сделала маленький глоточек и спросила:
– Дима, а ты живешь с родителями?
– С матерью. Отец умер. Сердце. – Я допил пиво в стакане и наполнил его заново.
Ольга растерянно заморгала глазами:
– Извини, я не знала…
– Ничего, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее.
Игорь настороженно следил за нашей скупой беседой, после чего поднял рюмку.
– За длинноногих блондинок! – чокнулся я с ним.
Ольга несмело протянула мне свой стакан, и я слегка коснулся его.
– Ты имеешь в виду Диану? – с трудом выговаривая слова, спросил Игорь.
– Ребята, мы идем спать! – крикнула Ди. В темноте, очертив полукруг, мелькнула ярко-красная точка выбрасываемого окурка.
– Нет, Гуфи, не Диану, – вздохнул я.
– Не называй меня Гуфи! – неожиданно визгливо выпалил Игорь, привстав со скамейки. – У меня есть имя, если ты еще не забыл!
Я промолчал, про себя решив никогда не называть его этой глупой кличкой.
Стало холодно, и Ольга надела свитер.
– А у меня тоже отца нет, – вдруг упавшим голосом сказал Игорь.
Мы с Ольгой озадаченно переглянулись.
– А с твоим-то что? – Я подцепил кусок свинины, ставший уже почти ледяным.
Игорь снял очки.
– Что? – усмехнулся он, и, честно говоря, мне не понравилась его усмешка. – Мой папаша мотает срок на зоне. Не знаю, может, его и в живых уже нет. Так-то.
За столом воцарилась тишина, которую нарушал лишь шелест ночных мотыльков, вьющихся у подвешенной к потолку беседки лампы, да далекий шум прибоя.
Ольга собралась что-то произнести и уже открыла рот, но я положил ей руку на колено. Она покраснела (это стало заметно даже в сумерках) и смущенно убрала мою руку.
Игорь начал плакать. Откровенно говоря, плачущий мужчина вызывает такое же отвращение, как и пьяная вдрызг женщина, поэтому я раздраженно попросил его не устраивать за столом всемирный потоп.